Наталья Пушкина-Меренберг - Вера Петровна. Петербургский роман (Роман дочери Пушкина, написанный ею самой)

— А где же Вера Петровна? — спросил он ее старшую сестру. — Я ее видел только мельком, а потом она покинула наше общество.

— Почему вы все время интересуетесь моей сестрой, Борис Иванович? Это по меньшей мере прискорбно. Вместо того чтобы думать об отсутствующих, вы могли бы обратить внимание на присутствующих.

— Это я и делаю все время, Ольга Петровна, и изо всех сил занимаю вас. Но разве это преступление, спросить о вашей сестре?

— Это не преступление, и вы можете о ней спрашивать сколько вам угодно, но я нахожу ваше поведение негалантным.

Этим Ольга закончила разговор, а Беклешов вернулся к оставленным им дамам.

Вера и Владимир медленно бродили рука об руку по удаленным уголкам сада. Деревья и постепенно сгустившиеся сумерки скрывали их от любопытных взглядов. Они говорили о первой любви, вечной и всегда новой. Юные сердца переполняло счастье, которое каждому дается испытать один раз в жизни. Робко прижимаясь к любимому, Вера спросила:

— Сейчас я чувствую себя такой счастливой, что испытываю страх, когда думаю о будущем и спрашиваю себя, что скажут ваши родители, когда узнают о нашей любви, что они скажут о нашей помолвке? Ваш отец выглядит таким важным и ваша матушка так холодна и высокомерна, что я боюсь их. Конечно, они не захотят видеть меня своей невесткой.

— Будьте спокойны, моя милая Вера, и не думайте о плохом. Если бы Вы знали моих родителей, как я их знаю, вы бы не говорили так. Они — лучшие люди на земле, которые никогда мне ни в чем не отказывали.

— Не знаю почему, но ваши слова впервые в жизни меня не убеждают. Ваши родители, конечно, строят большие и честолюбивые планы насчет вашего будущего, и они согласятся женить своего единственного сына, по меньшей мере, только на княжеской дочери. Я не слишком знатна для них. Моя мать уже давно полюбила вас всем сердцем. Когда я сегодня вечером рассказала ей о вашем письме, она плакала от счастья, узнав, что мы объединим наши судьбы. Но с вашими родителями дело обстоит иначе. И от этого у меня тяжело на сердце.

— Вас преследуют воображаемые призраки, Вера. И то, чего вы боитесь, не случится. Мои родители никогда не говорили со мной о свадьбе, и их возможные планы на этот счет мне поэтому совсем неизвестны. Но я не сомневаюсь ни на мгновение, что если войду к матери и скажу ей, что обещал сердцем и что должен избрать Веру Петровну Громову женой, а иначе мне не жить, то получу ее благословение и, благодаря ей, согласие отца.

— Ах, вольно вам так говорить, мой любимый Владимир. Но чтобы положить конец мучительной неизвестности, обещайте мне поговорить с вашей матерью еще сегодня и дайте мне знать как можно быстрее об ее ответе.

— Я сделаю это обязательно. Я не могу более скрывать от отца и матери тайну, от которой зависит вся наша жизнь.

— Когда я вас снова увижу, Владимир, чтобы из ваших уст узнать решение моей судьбы?

— К сожалению, не скоро, так как завтра я возвращаюсь в полк, по меньшей мере на восемь дней. А в следующую неделю двор устраивает бал в Петергофе, и я должен присутствовать на нем. Но если Вы получите приглашение, и я на балу под звуки музыки прошепчу вам ответ моей матери?…

— Вы полагаете, Владимир? — ответила Вера, и при мысли о бале ее глаза радостно заблестели. — Вы знаете, что я не представлена ко двору, еще ни разу не была в свете и, конечно, не получу приглашение на этот праздник. Но как было бы хорошо попасть туда.

— Тогда предоставьте это мне. Но как отнесется к этому ваша мать?

— О, мама не скажет «нет», если я ее как следует попрошу и если царь даст свое согласие.

— Этого достаточно. Ведь этот бал — просто дачное увеселение и не приурочен к празднику. Поэтому никто не будет смотреть, представлены ли вы формально царице, которая знает вас с рождения. Так как Ольга и Любочка там будут, то я испытаю свой дипломатический талант и проведу вас с ними. А до той поры нам надо набраться терпения, моя дорогая Вера. Помните, что вы — всегда в моей душе.

Эта неожиданная возможность попасть на бал, первый в ее жизни, отогнала грустные мысли, охватившие Веру. При мысли о бале согласие родителей Владимира на их брак показалось не такой уж непреодолимой преградой, как ей думалось еще несколько минут назад. Живой и радостной Вере легче верилось в светлые стороны жизни.

В веселом настроении Вера и Владимир вернулись к обществу, которое постепенно собралось на террасе вокруг чайного стола. Петр Модестович сидел за столом в центре общества в расстегнутом сюртуке, как паша, с неизменным чубуком в руке и благоговейно наблюдал за синими клубами дыма, вылетавшими из трубки. Мария Дмитриевна, любезная и внимательная хозяйка, не покидала свое место за самоваром, всегда готовая предложить гостям чашку чая.