Георгий Полонский - Доживем до понедельника

Может быть, мы не заметили ту осень, которую любил Пушкин. Допустим, из-за ее застенчивой краткости в этом году.

А можно сказать категоричнее: такой осени не заслужили мы, вот Москва и не видела ее. Теперь уж не увидим, - сразу, наверное, к "белым мухам" перейдем.

Факт налицо: не та осень! Всего лишь "облачная погода без прояснений", не более.

Только к утру перестал дождь.

Во дворе у серого четырехэтажного здания школы безлюдно - мокрые деревья да птичий крик…

Выбежали из этого здания два пацана без пальто. Поеживаясь и оглядываясь, закурили. Выступ небольшой каменной лестницы загораживает их от ветра и от возможных наблюдателей, но только с одной стороны.

А с противоположной - как раз идет человек. В очках. Сосредоточен на том, куда поставить ногу, чтобы не увязнуть в глине. В углу его рта - незажженная сигарета.

Мальчики нырнули обратно в помещение.

- Как думаешь, видел? - спросил один, щуплый, с мышиными зубками. Второй пожал плечами.

Потом тот человек вошел в вестибюль.

- Здрасте, Илья Семеныч, - сказали оба мальчугана. Щуплый счел нужным объяснить их отсутствие на уроке:

- Нас за нянечкой послали, а ее нету…

- А спички есть? - спросил мужчина, вытирая ноги.

- Спички? Не… Мы же не курим.

Мужчина прошел в учительскую раздевалку.

- Надо было дать, - сказал второй мальчишка. - Он нормально спросил, как человек.

Щуплый со знанием жизни возразил:

- А кто его знает? С одной стороны - человек, с другой стороны - учитель… Пошли.

Под потолком летает обезумевшая взъерошенная ворона. От воплей, от протянутых к ней рук, от ужаса перед облавой она мечется, ударяясь о плафоны, тяжко машет старыми крыльями, пробует закрепиться на выступе классной доски, роняя перья… Там до нее легко дотянуться, и она перебирается выше, на портрет Ломоносова.

Молоденькая учительница английского языка ошеломлена и напугана ужасно. Сорвали урок!… Совсем озверели от восторга, их теперь не унять, не перекричать… Весь авторитет - коту под хвост! Ее предупреждали: как начнешь - так и сложится на годы вперед… Проблема № 1 - правильно поставить себя, заявить определенный стиль отношений… Вот она и заявила!

- Швабру тащи, швабру!

- А почему она не каркает? Может, немая?

- Черевичкина, ты всегда завтраки таскаешь, давай сюда хлеб!

- Станет она есть, жди! Сперва пусть очухается!

- Наталья Сергеевна, а как по-английски ворона?

- Вспомнил про английский! Вот спасибо…

- Ну, как, Наталья Сергеевна?

- A crow.

- Эй, кр-роу, крроу, кррроу!!!

- Тряпкой надо в нее! Дежурный, где тряпка?

- "Какие перышки! Какой носок! И верно, ангельский…"

- Ну знаешь классику, знаешь! Братцы, под лестницей белила стоят. Искупаем ее?

- Сдохнет.

- Крроу, крроу!

И все это выкрикивается почти одновременно, и в глазах Натальи Сергеевны рябит от этих вдохновенно-хулиганских, вспотевших, хохочущих лиц! Вот уже кто-то приволок швабру, отнимают ее друг у друга… Ворона сжимается, пятится, закрывая глаза…

- Хватит! Не смейте ее пугать, она живая! - вдруг кричит Наталья Сергеевна, которая другие совсем слова готовила: про потерянный человеческий облик, про вызов родителей, про строжайшие меры… У переростка Сыромятникова она силой отбирает швабру, сует ее девчонке:

- Дикари вы, да? Рита, унеси швабру!

Потом она встала на стул и в наступившей тишине потянулась к вороне:

- Не бойся, глупенькая. Ничего мы тебе не сделаем…

Восхищенно переглядываются ребята: новая англичаночка у них, оказывается, - что надо!

Одному из ребят возня с вороной наскучила. Это Генка Шестопал, парень с темными недобродушными глазами, с драмой короткого роста, со скандальной - заметим к слову - репутацией. Китель расстегнут, руки в карманах, движения какие-то нервно-пружинистые. Он вышел в пустой коридор вслед за девчонкой, которая вынесла туда швабру.

- Что бу-удет!… - весело ужасаясь, сказала ему девочка про всю эту кутерьму.

Она была тоненькая, светлая, зеленоглазая, ее звали Рита Черкасова.

- А что будет? - меланхолически спросил Генка. - Будут метать икру, только и всего…

- А кто это сделал-то? Я и н заметила, откуда она вылетела.

- А зря. - Генка открыто разглядывал Риту. Другим девчонкам не под силу соперничать с ней, и она это знает, оттого и ведет себя с тем королевским достоинством, которому не приходится кричать о себе: имеющий глаза увидит и так…