Георгий Полонский: Стихи

Есть город-крепость со своим уставом -

Вторая Мекка и второй Париж…

Идёшь в субботу вечером усталый,

Берёшь такси и адрес говоришь.

Поскрипывают тёплые сиденья,

На счётчике кривляются рубли…

Тебя увозят в город сновидений

Под запахи гудрона и земли.

Граница.

Пост.

Затормозили с визгом.

И я, как новорожденный, дивлюсь:

Здесь требуют не метрику, не визу,

А три-четыре строчки наизусть.

А я молчу.

Ну что прочесть народу,

Пускающему в город по стихам?

Про эту одержимую породу

Слыхал, шофёр?

И я, брат, не слыхал…

Там вместо роз цветут венки сонетов,

Там незачем цитировать и красть,

Там все постановленья горсовета

Могли бы в хрестоматию попасть!

Не ради юбилея или Пасхи,

Не ради упований на чины -

Читаются поэмы без опаски,

В дыхании людей растворены!

Хотя оно, конечно, и красиво,

Но многие сбежали - не cмогли -

От этой окаянной и счастливой,

Чудаческой и горестной земли.

А я стою. Выдумываю опус.

В причастности к поэтам не клянусь.

Но пограничник спрашивает пропуск -

Всего четыре строчки наизусть.

Лицо мне сушит болдинская осень,

Звенящий ветер шастает в траве.

Шлогбаум.

Пост.

Береза на откосе.

И город в невесомой синеве…

1961 г.

Роль писем что-то возросла!

А почему - не понимаю.

Одни газеты вынимаю -

И гасну. И плюю со зла!

"Друзья"… Всю зиму - ничего…

Да что мне в их привете беглом?

А доказательство того,

Что я живой на свете белом,

Что есть зачем и есть кому

Свой голос подавать во тьму!

Что ни в каких корыстных видах,

А просто так - как вдох и выдох -

Назло тоске, с надеждой в такт

Осуществляется Контакт!

Лишенный права переписки, -

Твой приговор безбожно строг!

Без малой весточки от близких

Как ты теперь дотянешь срок?!

Клочок бы с четырьмя словами -

И осветилась бы тюрьма!

В день получения письма

Я не умру. Я буду с вами.

1972 г.

Вопросов - тьма. Решай, хоть кровь из носа!

Добудь ответ, не пожалей труда…

Но драма нерешенного вопроса

Снимается склерозом иногда.

И наступают тишина и темень,

И нас головоломки не влекут,

А только Вечность

капает на темя

Стеклянными осадками секунд…

И, совершенно не играя роли,

Из тех секунд слагаются года…

Твой мир подобен малой бандероли,

Случайно не дошедшей никуда…

А если вскрыть? -

Там высохшие страсти

Души твоей, ленивой и больной.

Том Пастернака с надписью "На счастье…"

И снимок юной женщины одной.

Она красива.

Что ей до субъекта,

Живущего на свете кое-как

Подачками чужого интеллекта,

Остатками чужого коньяка?

Субъект когда-то был горяч и молод,

Себя он без оглядки расточал,

И ничего не знал про подлый холод,

Что к сердцу подступает по ночам.

Он был наивен. Кто его осудит?

Лишь тот, кто не был сам за это бит.

Он знать не знал, что миллионы судеб

Багром злодея сорваны с орбит.

А что он знал?

Что вот - маяк зажегся!

Свет Истины! Надежды торжество!

С ума сводящим было парадоксом -

Разбиться в полумиле от него!

…Вы тонете? Туда вам и дорога.

Вас множество? Но это не предел.

С жестокостью языческого бога

Смотритель маяка на них глядел…

А тот субъект? Он тоже свету верил

Как может заблуждаться большинство?

Но вышвырнул потоп на твердый берег

Наивного героя моего.

Беднягу, видно, ангелы любили.

Очнулся он в крови, но без потерь:

Стучало сердце… руки-ноги были…

Лишь убыло наивности теперь.

Поднялся он. И в поисках покоя

Пошел топтать жнивье, и пыль, и снег -

Интеллигент российского покроя,

Стихами начиненный человек.

Стояла ночь, вся в незакатных звездах,

Но он хотел искусственных огней! -

Нужны интеллигенту хлеб и воздух,

А все-таки иллюзии нужней…

Их не было. Он сумрачно искал их.

И думал сам. И спрашивал в пути.

Как будто те, разбившиеся в скалах,

Ему велели что-нибудь найти!

Но где искать? И мозг уже бессилен,

Он в запоздалой изнемог борьбе:

Труды cклерозом порченых извилин

Идут в убыток самому себе.

И он не корчит из себя героя

И не ругает ни страну, ни век -

Интеллигент немодного покроя,

Пропахший корвалолом человек…

Где он теперь? Он здесь, не за горами.