Ги Мопассан - Развод

Мэтр Бонтран, известный парижский адвокат, тот самый, что уже десять лет ведет бракоразводные дела и неизменно добивается расторжения неудачных браков, открыл дверь своего кабинета и посторонился, впуская нового клиента.

Это был толстый румяный человек, в густых белокурых бакенбардах, полнокровный, крепкий и с брюшком. Он поклонился.

— Садитесь, — сказал адвокат.

Клиент сел и откашлялся:

— Я пришел просить вас, сударь, вести мое дело о разводе.

— Говорите, сударь, я слушаю вас.

— Я бывший нотариус, сударь.

— Как! Уже бывший?

— Да. Мне тридцать семь лет.

— Продолжайте.

— Сударь, я неудачно, весьма неудачно женился.

— Не вы одни.

— Знаю и жалею других, но мое дело совсем особого рода, а мои претензии к жене носят крайне щекотливый характер. Однако начну с начала. Женился я весьма оригинальным образом. Вы признаете, что бывают опасные мысли?

— Что вы под этим разумеете?

— Согласны ли вы, что для ума известного склада некоторые мысли так же опасны, как яд для тела?

— Ну да, может быть.

— Некоторые мысли, если мы не даем им отпора, овладевают нами, гложут нас, убивают и сводят с ума. Они губительны для души, как филоксера для растений. Если, на свою беду, мы дадим подобной мысли проникнуть в сознание, если мы сразу не заметим, что она захватчица, мучительница, тиран, что она разрастается час за часом, день за днем, беспрестанно возвращается, внедряется, гонит прочь все наши обычные помыслы, поглощает все наше внимание и искажает нашу умственную перспективу, то мы пропали.

Так вот, сударь, что со мной произошло. Как я вам уже сказал, я был нотариусом в Руане и находился в несколько стесненных обстоятельствах; не то, чтобы я был беден, но ограничен в средствах, вечно озабочен, вынужден экономить и урезывать себя во всем, решительно во всем! А в мои годы это бывает тяжело.

Как нотариус, я очень внимательно читал объявления на четвертой странице газет, — предложения и спрос, отдел переписки и т. д.; несколько раз мне удавалось устраивать таким способом моим клиентам выгодные браки.

Однажды мне попалось следующее объявление:

«Девушка, красивая, хорошо воспитанная, порядочная, готова выйти замуж за почтенного человека, имеет приданое в два с половиной миллиона франков наличными. Посредников просят не беспокоиться».

Как раз в этот день мне пришлось обедать с двумя друзьями, стряпчим и фабрикантом-прядильщиком. Случайно разговор коснулся браков, и я, смеясь, рассказал о девушке с приданым в два с половиной миллиона франков.

Прядильщик спросил:

— Что представляют собой такие женщины?

Стряпчий в своей практике не раз сталкивался с удачными браками, заключенными при таких обстоятельствах; он рассказал несколько случаев, а затем, повернувшись ко мне, добавил:

— Почему бы, черт побери, тебе самому этим не воспользоваться? Ей-богу, два с половиной миллиона франков избавили бы тебя от многих забот.

Мы расхохотались и заговорили о другом.

Час спустя я возвращался домой.

Ночь была холодная. Вдобавок я жил в старом доме, в одном из тех старых провинциальных домов, которые напоминают погреб для выращивания шампиньонов. Леденящая дрожь пробежала у меня по руке, едва я взялся за железные перила лестницы; когда же другой рукой я нащупал стену, меня снова пронизала дрожь от сырости; оба эти ощущения слились воедино, и меня охватили уныние, тоска и досада. Внезапно всплыло воспоминание, и я прошептал:

— Эх, черт возьми, если бы у меня было два с половиной миллиона!

Моя комната, прибранная горничной, исполнявшей также обязанности кухарки, была самого мрачного вида, настоящая комната руанского холостяка. Вам легко себе представить эту комнату! Нетопленная, с большой постелью без полога, с комодом, умывальником и шкафом. На стульях разбросана одежда, на полу — бумаги. Я стал напевать на какой-то мотив, слышанный в кафешантане, — я иногда посещаю эти места:

Впрочем, о самой невесте я до сих пор еще не думал; однако, нырнув под одеяло, я вдруг стал о ней мечтать. И до того размечтался, что долго не мог заснуть.

На другой день, проснувшись до рассвета, я вспомнил, что должен быть к восьми часам по важному делу в Дарнетале. Следовательно, нужно встать в шесть часов, а между тем на улице мороз.

— Черт возьми, два с половиной миллиона!