Радий Погодин - Приближение к радости

Степа, это проглотил. Был у нас договор — Люстру не бить, не сняв с него предварительно его редкостные очки. Но и сняв очки, мы его, хорька, никогда не лупили как следует — он же ничего не видел. Лишь иногда драли за уши.

— Люстра, почему мы русские? — спросил Степа.

Люстра ответил сразу:

— От воды. Русские селились на реках и на озерах. Вода — Ра, отсюда "роса", "русла", "русалки", "ручьи", "раки"...

— Пшено все это — плешь. В древнерусском языке "а" никогда не переходит в "о" или "у" и наоборот. И никогда народы не образовывали самоназвания от местности. Горцы обязательно будут или чеченцы, или черкесы.

— Но ведь русские от Ру, — сказал я.

— От него, золотого. Если вспомнить, что Сварожич — отчество и папа его Сварог, то нетрудно предположить, что и русичи, а именно так называли себя поильменские славяне, тоже отчество. Но кто их папа?

— И кто же? — спросил я.

— Рус.

Слово "Рус" на нас с Люстрой не произвело впечатления.. Мы, конечно, вспомнили картину "Похороны Руса" в толстенной книге по истории Руси (издание то ли Маркса, то ли Вольфа), где был изображен седобородый старец, лежащий в ладье, груженой всяческим добром. Сама ладья стояла на костре. Но кто такой этот Рус, говорилось неопределенно: то ли вождь славянского племени, то ли варяжского.

Степа смотрел на нас, как дворовый пес на котят.

— Так вот, Рус не только вождь племени, но и жрец солнца. Так что "русичи" — дети Руса. А "русские" — просто солнцепоклонники. И огласовки тут ни при чем. Есть три бога — троица.

Ро — утренний бог, от него происходят слова родительского свойства: рожь, Род, роженицы, Родина. Это молодой бог, может быть, самый красивый, необходимый — Рожон!

Ра — зрелый бог — радий. От него происходят высокие смыслы: разум, радость, радуга, раб. "Раб" — слово вовсе не низкое. Скорее всего — угодный богу, плодовитый, мощный. И работа — слово красивое. И рабенки. Но что угодно богу солнечному, не угодно богам завистливым — Зевсам и прочим тунеядцам. И "раб многомощный" превратился в "смерда". Когда общество людей перешло к рабовладению, тогда и переосмыслилось слово "раб" — из высокой категории свободного почитаемого труда в категорию подневольной и неумытой рабсилы.

Ру — старый бог — умирающий. От него происходят слова: рухнуть, руина, рухлядь и, наконец, — труп, труба... Спрашивается, почему русичи молились именно этому богу? Очень просто — они умоляли его подняться утром в образе прекрасного Ро. — Степа с треском почесал голову. Он никогда еще не говорил так горячо и так долго. — Собственно, и самоназвания многих древнейших народов и племенных союзов Средиземноморья: росены, рутены, расы — происходят от обряда, от того, какому богу молились жрецы их племен. А "сен", как и сейчас, — сын. Дети солнечного жреца: Роса, Раса или Руса...

Я думаю, у славян солнечная троица имела такие имена:

Ро — Род и Роженицы.

Ра — Радость.

Ру — Руян. Остров Руяна его дом. Сейчас остров Рюген в Балтийском море. Туда он уходил. Там под землей в пещере творилось волшебное действо его возрождения. Солнечная кузница. Там варилось золото и самоцветные камни. Там рождались русалки... Кстати, "круг" — движение к Ру — солнцеход.

Я слушал Степу, но смотрел на Люстру. У Люстры из-под очков текли слезы.

И может, ничего не случилось бы, не коснись Степа драматургии смыслов, в чем Люстра, безусловно, усмотрел издевку.

— Кстати, о твоей этой драматургии, — сказал Степа. — Одна из восьми форм Шивы, соответствующая Солнцу, именуется Рудра. Слышишь, как Ру перебарывает Ра: удушает его и сбрасывает в...

И тут Люстра ударил Степу в нос. Сам заревел, забормотал и бросился бегать от нас. На бегу он попытался вытереть глаза и сорвал с головы свой "хрусталь". Очки упали на булыжник. Но Люстра не остановился.

Сердца наши сжались в точку — мы бросились к очкам. Они были целы. Я протер их платком. У Степы из носа текла кровь.

— Ну, Люстра, — бормотал, он. — Ну, ражий гад. Мы не обсуждали Люстрину истерику. Мы понимали его — для нас он был прав. Мы любили его.

Отдавая очки его матери, мы сказали, что немножечко побили ейного Ваню, а для этого мы всегда, мол, очки с него убираем.

— Не очень побили-то? — спросила она.

— Очень его не побьешь, — Степа продемонстрировал ей свои расквашенный нос.

— Дураки вы, — сказала сна. — Ребята в вашем возрасте за девочками ухаживают...

Здесь бы и поставить точку в рассказе о блистательном первобоге Ра, тем более, что в довесочке, который мне хочется к нему прилепить, героем оказываюсь я сам, а это, по нашей, якобы, морали, ставит скромность повествующего под сомнение.