Стефан Цвейг - Том 10 - Стихотворения; Исторические миниатюры; Публицистика; Кристина Хофленер - Роман из литературного наследия

В юности он пережил страстное увлечение поэзией Эмиля Верхарна. Открыв для себя талантливого поэта, Цвейг стал страстным пропагандистом его творчества, перевел ряд стихотворений на немецкий язык, посвятил ему большую монографию, которую высоко оценили все истинные любители поэзии. В частности, Валерий Брюсов так отозвался об этой книге начинающего литератора: «Цвейг старается охватить образ Верхарна полностью, представить его и как поэта, и как человека , выясняя в то же время связь его творчества с переживаемой нами эпохой». Верхарн был обязан Цвейгу своей прижизненной известностью в странах немецкого языка, а после смерти поэта Цвейг написал о нем восторженные воспоминания.

Когда Стефан Цвейг прочитал эпопею Ромена Роллана «Жан-Кристоф», у него возникло непреодолимое желание узнать автора лично. В годы первой мировой войны Стефан Цвейг опубликовал проникновенный очерк о Р. Роллане, назвав писателя «совестью Европы». Он воздал должное мужеству французского писателя, который накануне кровавой распри изобразил в качестве подлинных героев эпохи гениального немецкого композитора Жана-Кристофа и его друга — талантливого французского поэта Оливье Жанена.

Прекрасные эссе Стефан Цвейг посвятил Францу Мазере-лю, Томасу Манну, Марселю Прусту и Йозефу Роту. Но, пожалуй, ни о ком из своих современников Цвейг не писал с таким восхищением и уважением, как о Горьком.

Австрийский писатель прекрасно знал многие произведения Горького, сумел оценить их новаторство, гордился своей дружбой с великим русским писателем. Удивительно проницательно оценил Стефан Цвейг то новое, что внес в литературу по сравнению со своими великими предшественниками автор романа «Мать»: «Революция не была для него, как Достоевского и Тургенева, делом кучки чрезмерно горячих, анархически настроенных интеллигентов или осуществлением точно продуманных теорий, и только у него будущий историк найдет документальные свидетельства о том, что возмущение и восстание в России было органическим созданием народа. Он показал, как в массе, у миллионов отдельных единиц, напряжение возросло до невыносимого. В романе «Мать» мы видим, как именно среди неученых и необразованных, в бесчисленных, безымянных подвигах наполняется и напрягается воля и как она мощно разряжается, наконец, в могучей грозе. Не отдельный человек, но всегда множество, всегда масса является в его вещах носителем силы». Сегодня стало принято походя перечеркивать все горьковское творчество, отметать «Мать» как очень ненужную и несовременную книгу. Но, может быть, полезно прислушаться к этим словам, сказанным человеком с безупречным вкусом и художественным чутьем, чтобы оценить вклад А. М. Горького в мировую литературу более объективно.

В дни горьковского юбилея Стефан Цвейг говорил о нем как об истинно народном писателе земли русской: «Неудержимое восхождение Горького из народных глубин стало символом для миллионов, а его творчество свидетельствовало о воле целого народа подняться и осознать себя».

Стефан Цвейг полюбил русскую литературу еще в гимназические годы, а затем он внимательно читал русских классиков в период учебы в Венском и Берлинском университетах. Его поразил Ф. М. Достоевский, у которого он многому научился, его восхищал А. П. Чехов, а затем навсегда его кумиром сделался Л. Н. Толстой. Когда в конце двадцатых годов в нашей стране стало выходить Собрание сочинений Цвейга, он, по его собственному признанию, был счастлив. «Меня глубоко обрадовало, — писал он, обращаясь к русскому читателю, — что мои книги, опередив меня, вступили в ту страну, которую увидеть и духовно сродниться с которой я стремлюсь уже много лет».

Предисловие к этому многотомному изданию произведений Цвейга, едва ли не самому полному в то время, написал А. М. Горький. «Стефан Цвейг, — подчеркнул Горький, — редкое и счастливое соединение таланта глубокого мыслителя с талантом первоклассного художника». Горький особенно высоко оценил новеллистическое мастерство Цвейга, его удивительное умение откровенно и вместе с тем максимально тактично рассказать о самых интимных переживаниях человека: «Мне кажется, что, до него, никто еще не писал о любви так проникновенно, с таким изумительным милосердием к человеку. И, повторю, с таким глубоким уважением к женщине, в чем она давно нуждается и чего всемерно заслужила, как товарищ и как неутомимый возбудитель творческой энергии мужчины».