Кендейс Деннинг - Мечты и жизнь Сары Бродерхауз

— Рождество — каждый год, постепенно привыкаешь, — сказала Хэрриет.

— А я поцапалась с отцом, — сказала Сара, когда они шли в кухню. — И с сестрой… — В гостиной было сумрачно, зато кухня сияла.

— Жизнь — это череда стычек, — Хэрриет выключила телевизор и налила Саре рюмку «Мартини».

Сара прежде никогда не пила «Мартини». Они сели на табуретки у стойки. Где-то в доме часы пробили четыре раза. Отец, наверное, сейчас режет к столу индейку.

— Тебе, должно быть, жутко приятно смотреться в зеркало, — сказала Хэрриет.

— Нет, я не испытываю удовольствия, когда смотрюсь в зеркало, — сказала Сара.

— А я поразмышляла и пришла к выводу, что я — уродина. Это — факт, — сказала Хэрриет.

— И вовсе ты не уродина, — возразила Сара.

— Трудно поверить в свою красоту, если ее не видно. Хотя с Эдвардом я действительно чувствовала себя красавицей. Я так скучаю по Эдварду!

Сара посмотрела в окно на унылый, холодный двор.

— А кто он, этот Эдвард? — спросила она.

— Один избалованный мужик. Он хотел, чтобы я заботилась о нем, как его мамочка, — сказала Хэррист. — Ну, я и заботилась. Я любила его.

— Как мило, — сказала Сара. Она прислушалась к звукам в доме — звукам проходящего времени.

— У нас с ним чуть не сорвалась поездка на Кубу. Всегда буду благодарна судьбе за эту поездку. Единственное большое дело, которое мы провернули с Эдвардом.

Саре тоже хотелось побывать на Кубе.

— Я не верила, когда он говорил, что любит меня. Я не сомневалась, что люди, глядя на нас, удивлялись, как эта образина подцепила такого красавца.

— Ну зачем ты так, Хэрриет! — сказала Сара. Ей захотелось погладить подругу по руке.

— По-моему, ужасно быть двойняшкой, — сказала Хэрриет. — Я бы взбесилась от того, что со мной рядом все время ходит моя копия.

Сара изучала список, приклеенный липкой лентой к дверце холодильника: «Кошачья еда, вермут, бумажные полотенца». Потом перевела взгляд на брызги жира на плите.

— Сестра-близнец — это все равно, что часть твоего я, вышедшая из-под твоего контроля, — сказала она. — Часть, которая может тебя подвести.

— Хорошенькие женщины сами себя подводят. Ты должна быть сильной, моя дорогая, — сказала Хэрриет.

— А можно найти в себе силы, чтобы быть сильной? — спросила Сара.

— Вопрос не глупый, — сказала Хэрриет. Она подлила себе и Саре еще «Мартини». — Хэрриет, не кокни рюмочку, — сказала она себе. Язык у нее уже заплетался.

Пока они пили, в комнату вошел длинношерстый кот и стал тереться о ноги Сары. Здоровенный такой котище.

— Не разрешай Глупышу прыгать к тебе на колени, если тебе не хочется, — сказала Хэрриет.

Сара позволила коту вспрыгнуть ей на колени. Она почувствовала к нему нежность.

— Одно я тебе скажу, Сара, точно, — Хэрриет подперла подбородок ладонью. — С твоей внешностью я бы пошла на телевидение.

Сара представила себя теледикторшей. Она ждет выхода в эфир. Она в изумительном гриме, но из-за этого она не может двинуть ни единым мускулом лица. И вот ее очередь говорить, а она не в состоянии вымолвить ни словечка.

— А что случилось с тем твоим мотоциклистом? — спросила Хэрриет и оглядела кухню, словно прикидывая, не пора ли ее перекрасить.

— Он меня бросил, — сказала Сара. Она опустила голову на руки и закрыла глаза.

— Мужики всегда нас бросают, — сказала Хэрриет.

Когда кот спрыгнул на пол, Сара выпрямилась. Сердце билось часто-часто. Ей привиделось, будто желтый кот выкарабкался из канала и набросился на нее. Она свернула ему шею, как цыпленку, предназначенному для воскресного обеда. Гордо пошла дальше по пыльной тропинке, но тут на нее прыгнул лев…

Ресторанная кухня была полна пара и голубоватого света флуоресцентных ламп. Сара почувствовала испарину на лице, когда они с Лаурой пробегали мимо посудомоечной машины. Она вспомнила о Верне из ресторана «Рыбный дом», о его золотой цепочке и парике. Она никогда его не забудет. И всегда будет чувствовать себя виноватой.

Один из поваров произнес на китайском что-то приветливое, судя по тону, и все рассмеялись. Лаура попросила извинения за то, что они вынуждены покинуть ресторан через кухню. Восточные люди в белом и женщины в обычной одежде работали за сверкающими стойками. Пружина запела, когда Сара, навалившись, распахнула дверь черного хода. Дверь захлопнулась за ними с грохотом. У высокого деревянного забора стоял мусорный контейнер. Ночь была морозная, черная, падал снежок. Они быстро вышли со двора на улицу.