Луи Селин - Банда гиньолей

Так, пошел треп… Ничего, я и сам умел отбрить, доказательство чего незамедлительно представил ему:

— Я, любезнейший сударь, повидал столько дуриков в своей жизни, что вам и не снилось!.. Они были бойцами, храбрецами, достойными людьми, а не свиньями, не паршивыми педиками, не такими отбросами общества, как ваш Клабен. Кушайте на здоровье, с приветом!..

Осадил я его…

Все во мне кипело. Он так раздражал меня, что я вполне мог отвесить ему плюху. Бац!.. — и сразу полегчало бы… Прохиндей сутенерский!..

Он видел, что я взбешен и, конечно, понимал, что у меня были на то свои причины…

— Давай говорить, только злиться зачем же?.. Ты пока еще не в тюрьме. Но гляди в оба, понял?.. Есть УЛИКА!..

Опять со своей УЛИКОЙ…

— Я говорил тебе, а ты точно глухой. Это тебе не кино!.. Ты в Лондоне, слышишь?.. В Лондоне!..

Теперь сам папаша начал нервничать.

— В Лондоне нужна УЛИКА! Смекаешь?.. Нет УЛИКИ — нет guilty. Ты понял?.. Нет guilty — нет виновного!.. Кто в эту самую минуту топит твою УЛИКУ? Не какую-нибудь, не бог знает чью, а твою личную?.. Не ты, трепло… Топят твои дружки, милейший! Да-да, дружки!.. Не папа римский! Уразумел?.. Произносится ри-а-лайз, на english spoken!

Уперся на своем: я должен был плыть с ними… лично участвовать… теперь должен был сгорать от стыда…

— Счастливчик ты, вот что я тебе скажу!..

Его тошнило от меня…

В западной части города бухали взрывы.

Через оконные стекла было видно, как расцветали под облаками букеты шрапнели. Бой шел и дальше, в Челси. Вслед, за облачками разрывов перебегали лучи прожекторов — чем-то напоминало детскую игру…

Танцевавшие одна с другой дамы отвешивали партнершам звучные шлепки по заднице — при каждом разрыве — новый шлепок. Они отчаянно вопили, но по-настоящему никто не боялся: сражение разворачивалось слишком далеко…

Дельфиниха орала на берегу, продолжая свой спектакль… Главное, чтобы ей не мешали!..

— Knights, knights! — выкликала она. — Пусть рыцари поспешают!..

А в пивной пировали без роздыха, пробки хлопали все чаще… Чпок! Чпок! Пробочный разгул. Вино лилось рекой… Особым успехом пользовалась шотландская полька, резвая полечка с короткими вскриками…

Я смотрел, как Вирджиния танцевала с Душечкой. Мне не очень нравилась Душечка — скрытная, слащавая кривляка… но сейчас я словечка худого не сказал бы!.. Очнувшийся от раздумий Каскад тоже наблюдал танцы…

— А что, она хочет сохранить его? — вдруг спросим он

— Сохранить кого?.. — не понял я.

— Ребенка!

— Там видно будет…

Не его ума дело.

Помолчали некоторое время, он снова заговорил:

— На что же вы существуете? Ты ведь на мели? А есть где жить?..

Он полез в карман, вытащил пачку крупных банкнот, пятифунтовых купюр.

— Бери!.. — протянул он мне деньги.

Этого я никак не ожидал. Не хотел брать, но взял…

— Я верну!.. — встал я в достойную позу.

— А, чего там!..

Мне пришло в голову, что скоро придется расплачиваться… Именины именинами, а шампанское и все прочее… Не хотелось оказаться должником Проспера, лучше уж было занять у Каскада.

— Я верну!.. — повторил я.

— Ну, коли ты настаиваешь! А твой китаеза тоже без гроша?

Ему приходилось кричать мне в ухо — грохот орудий заглушал голос…

— Да, но он изобретатель, исследователь… Он из Индии приехал!

Состен был важной особой, и мне хотелось, чтобы Каскад знал об этом, чтобы он сознавал значение Состена и понимал, что тот наделен редкими качествами… Я пустился толковать ему на сей счет.

Он рассмеялся, не поверил…

Он смотрел, как танцевала Вирджиния, такая юная, такая оживленная…

— Ведь ты не заставишь работать беременную малютку, будущую маму?.. Раз уж ты решил сохранить ребенка, ей надо побольше отдыхать…

Он и об этом подумал…

Я взглянул на него — это был, в сущности, знак внимания с его стороны.

— Может быть, тебе какую-нибудь другую? Твоя пока ни на что не годится…

Предложение, сделанное от души.

— Может быть, двух?..

Он повел рукой в сторону женщин… Мне оставалось лишь выбирать… Девицы судорожно дергались в свете фонарей… Он первым делом подумал о самом безотлагательном, понимая, что я остался без средств к существованию, уже направлял мои мысли к панельному промыслу. В его поведении не чувствовалось ни злорадства, ни беспардонности — просто человек, знавший жизнь, предлагал свои услуги, понимая, что материальной стороной быта нельзя пренебрегать, что святым духом не прокормишься…

— Конечно, если пожелаешь… Ну, так как?