Джордж Мередит - Испытание Ричарда Феверела

— Играли Гамлета в отсутствие датского принца. День, проведенный без тебя, дорогой мой, не может не быть скучным.

— Говорит он: а вдруг все обман и ошибка?

Чересчур уж похожа на усмешку улыбка.

Стих Сендо! Ты помнишь эти строки, мистер Реди? Почему бы мне не процитировать Сендо? Признайся, ты же его любишь, Реди. Только если вам действительно меня не хватало, то простите меня. Мы с Рипом провели необыкновенный день. Мы завели новые знакомства. Мы свет повидали. Я — та мартышка, которая побывала в свете, и я вам о нем расскажу. Во-первых, есть тут некий джентльмен, который наместо охотничьего ружья берет простое. Потом есть фермер, который гонит всех, будь то джентльмены или нищие, со своих угодий. И еще, жестянщик и пахарь, которые убеждены, что бог всегда борется с дьяволом, который хочет завладеть всеми царствами земными. Жестянщик уверен, что победит бог, а пахарь…

— За твое здоровье, Ричи, — прервал его Адриен.

— Совсем забыл, мой почтенный друг. А что тут плохого, Адриен? Я ведь только говорю то, что слышал.

— Плохого ничего и нет, мой милый, — подтвердил кузен. — Я глубоко убежден, что Зороастр не умер. Ты просто слышал то, во что верят простые люди. Давай-ка выпьем за огнепоклонников [16] Магическое противоборство. — Для образного объяснения сути дальнейших событий Мередит прибегает к понятиям зороастризма — дуалистической религии, распространенной в древности и раннем средневековье в Иране и соседних с ним странах. По учению зороастризма, содержание мирового процесса составляет вечная борьба добра и зла, в которой человек обладает свободой мысли и поступков, а потому может стать на любую сторону, но должен духовной и телесной чистотой бороться с силами зла, так что в конечном итоге совместными усилиями добро победит. В ритуале зороастризма главная роль отводилась огню как воплощению божества справедливости. Жрецами зороастризма были маги. , если хочешь.

— Ну так выпьем сейчас за Зороастра! — воскликнул Ричард. — Право же, Риппи! За огнепоклонников мы еще успеем сегодня выпить, не правда ли?

Брови мистера Риптона нахмурились, его подвижное лицо приняло грозное выражение, какое бывает у заговорщиков и, вероятно, было у Гвидо Фокса [17] Фокс Гай (1570–1606) — главный участник так называемого «порохового заговора», имевшего целью взорвать парламент во время его открытия в присутствии короля (5 ноября 1605 г.). Фокс должен был поджечь бочки с порохом, сложенные в подвале здания. Имя Фокса приведено в его романском соответствии, которое сам Фокс принял во время службы в испанской армии и которое употреблялось в полемической литературе XVII в., чтобы подчеркнуть связь заговорщиков с врагами Англии. .

Ричард весь сотрясался от хохота.

— Так что же ты такое говорил о Блейзе, Риппи? Что есть чем позабавиться, не так ли?

Риптон ничего не ответил, только еще больше нахмурился; взгляд его призывал к молчанию. Адриен внимательно следил за обоими скромниками: он был убежден, что под столом в это время между ними идет совсем иной диалог.

«Подумать только, — рассуждал он про себя, — мальчик этот едва успел коснуться сегодня жизни, и он уже говорит так, как умудренный опытом муж, да, как видно, не только говорит, но и поступает!»

«Уважаемый патрон, — обратился он мысленно к сэру Остину, — горючее становится еще опаснее, если его сдерживать. Стоит только дать этому мальчику волю, и в нем пробудится такая жажда опустошения, что он очень скоро превратит всю доставшуюся ему долю Земли в такую же неразбериху, как вот этот пирог!» Пророчества этого Адриен не стал, однако, высказывать вслух.

Дядюшка Алджернон приковылял, чтобы взглянуть на племянника еще в то время, как тот ужинал, и его более мягкое обхождение с ним в какой-то степени прояснило то, что было у мальчика на уме.

— Скажите-ка, дядя, — сказал Ричард, — вы бы позволили, чтобы какой-нибудь фермер, грубиян и наглец, побил вас и остался без наказания?

— Думается, я бы ему за все отплатил, мальчик мой, — ответил тот.

— Разумеется, вы бы ему этого не простили! Не прощу и я. И он у меня поплатится. — Ричард был разъярен, и дядюшка одобрительно похлопал его по плечу.

— Я прибил его сына, прибью и его самого, — сказал Ричард, крикнув, чтобы ему принесли еще вина.

— Что ты говоришь, мальчик мой! Выходит, это старик Блейз тебя обидел?

— Ничего, дядя! — Ричард загадочно тряхнул головой. «Подумать только, — прочел Адриен на лице Риптона, — он говорит «ничего», а сам выдает себя с головой».