Марк Галлай - Полоса точного приземления

- Вот что, братцы, - сказал он, - собирайтесь-ка вы, значит, так, в командировку. Засиделись. Как там в песне: дан приказ ему на запад…

- Нам в другую сторону, - догадался Федько. Правда, пустить в ход всю присущую ему сообразительность для этого не потребовалось. Для него эта командировка была давно запланирована. На одном из периферийных заводов шла большой серией машина, первый опытный экземпляр которой испытывал он, Федько. Сейчас за заводе сделали модификацию этой машины. Испытания подошли к концу, дело дошло до облета, и, естественно, что одним из летчиков облета заранее предполагался крестный отец исходной модели.

Но участие в облете Литвинова выглядело экспромтом.

- А я-то тут при чем? - удивился он, но тут же поправился. - То есть вообще-то как прикажешь. Я всегда готов.

- Он у нас, как юный пионер, - уточнил ситуацию Федько.

- Ну и прекрасно, - бодро резюмировал Кречетов. - Значит, так, выписывайте командировки, хватайте в кассе авансы, чемоданы в зубы - и по коням. Митрофан вас доставит на «Аннушке». Сейчас я дам команду насчет заявки… - И он потянулся к трубке внутреннего телефона.

- С чего он вдруг меня? - пожал плечами Литвинов, выйдя из кабинета начбазы.

- Понятия не имею, - разделил недоумение Марата Степан, несколько покривив душой, так как понятие на сей счет имел, причем вполне исчерпывающее. Не далее, как накануне вечером, после разговора с Литвиновым, Белосельский сказал ему:

- Мечется Марат. Плохо он, оказывается, тренирован на неудачи… Надо бы его куда-нибудь хоть на несколько деньков спровадить. Для восстановления равновесия и слива избыточной желчи.

Федько высказал идею подключить Литвинова к предполагаемому облету:

- Он, кстати, и в облете опытной машины был… Опасливо оглядевшись, Белосельский позвонил Кречетову:

- Глеб Мартыныч, можно, мы со Степой сейчас к тебе зайдем? Имеем тему для интимного разговора… Есть. Идем.

И заговорщики отправились к начальству, А назавтра начальник базы вызвал к себе…

Итак, Федько и Литвинов летели в командировку.

Повез их Тюленев на знаменитом биплане Ан-2. Эта тихоходная, выглядевшая среди гладких, лаконичных монопланов этаким пришельцем из прошедших десятилетий машина была в действительности непревзойденным образцом того, что называется - соответствовать своему назначению. Вернее, многим назначениям, потому что этот самолет успешно работал и как пассажирский на местных линиях, и как транспортный, и сельскохозяйственный, и санитарный, и арктический - и повсюду отличался надежностью, безопасностью, неприхотливостью к любым условиям. Ан-2 в авиации любили. И, как большинство таких любимых летной братией машин, наградили множеством прозвищ. «Антон», «Аннушка» - самые распространенные из них… Но высокой скоростью этот самолет, как было сказано, не блистал (что, впрочем, и было сознательно заложено в него при создании), по каковой причине лететь предстояло не меньше чем часа четыре, а если со встречным ветерком, то и все пять.

В громыхающем, как большая пустая консервная банка, фюзеляже было холодно. Устроившись на тянущихся вдоль бортов откидных металлических скамейках, летчики - правда, сейчас их уместнее было бы назвать пассажирами - молчали.

Пролетели уже около половины пути, когда из своей кабины, поручив механику вести простую в управлении машину («Ей только не мешать - сама летит»), вылез Тюленев.

- А мы где, в какой гостинице остановимся? - спросил он.

- Пристроят куда-нибудь, - ответил Федько. - На улице не оставят.

- Знаете, - заметил по этому поводу умудренный обширным командировочным опытом Литвинов, - тут есть свои закономерности. Все зависит от того, кто кому нужен: командированный местным начальникам или местные начальники командированному. Если последнее, скажем, когда заявится какой-нибудь толкач, то ему приходится обо всем - гостинице, транспорте, еде - думать самому. Ну, а если, как сегодня, мы, например, нужны дорогим хозяевам, беспокоиться нечего. Особенно вначале.

- Почему вначале? - спросил Тюленев.

- Очень просто, - ответил Литвинов. - Вот ты, Митрофан, в какое кино ходишь?

- Не знаю… В разные… Чаще всего в «Андромеду». Я же рядом живу.

- Прекрасно! Так вот вспомни, какой в нее, в твою «Андромеду» вход? Мрамор. Колонны. Шибко художественная реклама. Люминесцентные светильники. Дубовые двери. Словом, полный шикмодерн! Это все, пока надо тебя в кино завлечь и твои деньги, во славу финплана, отнять… А выход? Какой там выход? Задний двор. Обледенелые ступеньки. Лестница без перил. Темно. Холодно. Помойка аромат дает…