Ганс Андерсен - Всего лишь скрипач

— Как холодно, — пожаловался коллежский советник, выглядывая на рассвете из своей каюты.

Лицо у него было мертвенно-бледное, а желтый шелковый платок придавал ему еще более жалкий вид. Сильный ветер разорвал туман на отдельные тучи, на темно-зеленом море выделялась белая пена.

— Погода не внушает доверия.

— Да, здорово она распустила губы, — ответил Петер Вик, кивая на потоки дождя.

— Вам уже приходилось бывать в море при такой плохой погоде? — спросила гувернантка.

— Чем плоха погода? Наоборот, она так благоприятна, как только можно пожелать! При штормовом ветре шхуну качало бы еще не так!

Он умолк и, стоя у руля, вглядывался в пенящееся море.

— Ну, я-то подготовился к морской болезни, — сказал коллежский советник, — у меня ноги обернуты пергаментной бумагой, живот — оберточной, в подложечной ямке — мускатный орех, а для еды — кусочки лимона с пряностями.

У гувернантки была только зеленая шерстяная нитка на левом запястье да совет всегда поворачиваться лицом к ветру.

— Не надо думать о том, что вам может стать плохо, дорогая йомфру, — сказал коллежский советник. — Давайте я прочитаю вам небольшую статью. Это предложения, с которыми я обращаюсь к дирекции королевских театров. Может быть, это вас отвлечет.

«Прежде всего каждый певец должен петь любую партию, какую ему дадут; бас или тенор, главное — голос у него есть, значит, он должен петь». Как вы понимаете, йомфру, это многое изменило бы к лучшему.

«Во-вторых, каждый автор должен нести ответственность за свое произведение. Если выручка за первый и второй спектакль не достигает определенной суммы, он должен возместить театру недостающее». Как вы понимаете, сборы сильно вырастут, а ведь это главное; кроме того, поубавится писательский зуд у начинающих авторов.

— Мне на самом деле очень плохо, — сказал гувернантка.

И тут же верхушка большой волны перелилась на палубу и добавила соли в свежеиспеченный театральный регламент.

— Возьмите кусочек лимона, — предложил советник.

— О Господи, — вздохнула она. — А ведь, находясь на суше, я так люблю море!

— Очень оригинальное высказывание, — заметил он. — С вашего разрешения, йомфру, я запишу его и использую.

Он вынул записную книжку и начал писать. Петер Вик попросил йомфру спуститься в каюту.

Советник же остался наблюдать искусство кораблевождения: хотел написать о нем статью, ибо не было предмета, о котором он бы не писал — от навоза до характера Гамлета, — и во всем разбирался одинаково хорошо. Поэтому он надеялся, что правительство однажды обратит на него внимание и возьмет его на службу либо инспектором конных заводов, либо главным лоцманом, либо директором театра; в любой области его пригодность была очевидна.

На следующее утро советник сидел и созерцал крутой утес на острове Мён, мимо которого они проплывали. В руках он держал рукописное собрание стихов гувернантки, в котором, к сожалению, отсутствовало стихотворение, посвященное тому месту, где они сейчас находились, «Beim Anblick der Insel Möen im Mondschein» [14] При виде острова Мён в лунном свете (нем.). , - она написала его в Копенгагене за изучением «Юношеских странствий» Мольбека [15] К. Мольбек (1783–1857) — датский писатель и критик, в какой-то мере послужил прототипом советника. , где этот утес был представлен в сверхнатуральную величину.

— По-латыни он называется «Insula Моnа», — сказал советник. — Как удивительно звучен язык древних! Вот это были люди!

Он погрузился в тихий восторг по поводу того, что две тысячи лет назад люди были умнее, чем мы, потом взял записную книжку и занес туда эту блестящую мысль.

К вечеру из залива Кёге-Бугт возникли башни Копенгагена и Кристиансборг; они были едва различимы, и не успел глаз воспринять их контуры, как стемнело. Так иногда всплывают в памяти обрывки странного сновидения, но только мы хотим представить себе картину в целом, как на них опускается тьма; однако если мы знаем, что наступающее утро наверняка высветит для нас очертания Копенгагена, то неизвестно, увидим ли мы когда-нибудь отчетливо ту, иную реальность.

Все больше судов встречалось им; вдали засветились огоньки Копенгагена и Амагера. Кристиан услышал скрип раскручивающегося брашпиля: шхуна бросила якорь; рядом послышались голоса; Петер Вик спустился в лодку, советник и гувернантка, сунув в руку юнге несколько скиллингов, последовали за ним.

Уже этой ночью они будут спать в большом удивительном городе. Но Кристиан только завтра утром увидит его. Намного ли он больше Свеннборга? Похожи ли дома на замок на Торсенге и есть ли здесь музыка? Пока Кристиан думал обо всем этом, протрубил егерский рожок из Цитадели; ветер донес по морю нежные, печальные звуки; и Кристиан сложил руки для молитвы.