Артур Генри - Неписанный закон

– Вы еще не читали эту книгу? – ласково спросил мистер Сторрс. – Это старинная вещь. Помню, я читал ее еще мальчиком, приблизительно в твоем возрасте, Ричард. До сих пор помню иллюстрации Дорэ. Как они хороши, Дора! Когда вы подрастете и будете читать эту поэму, то текст понравится вам еще больше, чем иллюстрации.

Невольно привлеченная его спокойным, ласковым голосом, Дора подошла к нему с книгою в руках. Её худенькая, чрезвычайно грациозная фигурка поражала своею детскостью. У неё были щеки и шея шестилетнего ребенка. Но выражение губ было полно чувства и нежности; большие, серые любящие глаза казались еще темнее от длинных ресниц и поражали своей зрелостью и выразительностью, свойственными разве только взрослой женщине. Если бы ей было суждено вечно жить, она не могла бы никогда усовершенствоваться, стать более чистой и любящей, чем была. Для таких людей года не имеют значения для развития этих качеств. Страсть не в состоянии ничего прибавить нового к их чувству любви. Они дают больше, нежели получают извне, от общества и времени. Они дети будущего, живые иллюстрации его грядущей красоты. Их жизнь редко бывает счастливой, но один тот факт, что они существуют, удваивает цену радостей жизни. Жизнь поглощает их качества и затаптывает их.

– Разве мне еще рано читать эту книгу? спросила она, устремляя на него серьезный взгляд серых глаз.

– Что это еще за новости, Генри? Мне рассказали о тебе совершенно невероятные вещи! – сказал мистер Вандемер, неожиданно войдя в комнату. Мистер Сторрс встал, жесткий и выражением лица давая понять своему собеседнику, что он не желает говорить о своих личных делах в присутствии детей. Дети тотчас удалились и мужчины остались одни.

– Сусанна только что сообщила мне о твоем несчастии, – сказал мистер Вандемер, устремляя на своего зятя ясные, вопрошающие глаза.

– Да, полное банкротство, – ответил мистер Сторрс, также в упор глядя на зятя застланными глазами.

– Твое или банка?

– Банк также пострадал. Все мое состояние ухлопано в Кинстонское нефтепромышленное общество.

– Разве ты имеешь какие-нибудь отношения к нему? Стало быть общество лопнуло?

– Пока это никому еще не известно, но дня через два об этом будут говорит на всех перекрестках. Может быть, завтра публика все уже узнает.

– Ты сколько потерял денег в этом деле?

– Решительно все. Да кроме того я взял еще в банке тысяч сто.

– А банк потерял на какую сумму?

– Он совершенно не будет в состояния выплатить вкладчикам их деньги. Я недавно только узнал, что купленные нами векселя на сумму в двести тысяч долларов не стоят и двадцати. Кроме того, я заметил у кассира недочет в двадцать тысяч долларов. Кто-то, не знаю кто, взял на двадцать тысяч банковских облигаций и заменил их простыми бланками.

Мужчины разговаривали стоя, пристально глядя друг другу в глаза. Мистер Вандемер, по-видимому, отлично понял в чем дело и насторожился. Он говорил быстро, почти резко, желая поскорее разузнать фактическую сторону дела. Мистер Сторрс отвечал гораздо медленнее, но ни в его манерах, ни в голосе не было заметно и следа волнения. Единственным признаком сильного внутреннего волнения был легкий румянец, игравший у него на щеках. Мистер Сторрс опять уселся на стул, мистер Вандемер взял другой и подсел поближе к зятю.

– Ну, Генри, – промолвил он сочувственно, – дело выходить дрянь.

Мистер Сторрс утвердительно кивнул головой, но ничего не ответил. По правде сказать, он никогда не рассчитывал, чтобы зять помог ему устроить свои денежные дела. Сам бы он никогда этого не сделал ни для кого.

– У банка есть излишек денег? – спросил мистер Вандемер.

– Сорок тысяч.

– Стало быть, чтобы избежать краха ему необходимо приблизительно двести тысяч. Так ведь? Нечего сказать, кругленькая сумма. Конечно, для тебя это тяжелый удар, но переживают же его другие. По моему твоей личной репутации не грозит никакой опасности. Сусанна только что делала мне какие-то намеки по этому поводу. Есть ли для тебя опасность?

Мистер Сторрс не встретился взорами с зятем и в то же время как будто бы и не старался избежать его взгляда. Он с мрачным, безнадежным видом смотрел куда-то в пространство.

– Я лично отвечаю за все пропавшие облигации. По правилам только я один имею доступ к ним.

– Но какие же могут тут быть сомнения? – удивленно спросил мистер Вандемер. – Облигации похитил кассир, это ясно, как день.

– Я никогда не смогу доказать этого, ясно установить его виновность. Он будет, вероятно, все отрицать и подозрение падет на меня.