Артур Генри - Неписанный закон

Глаза его стали непроницаемы. Он крепко сжал губы. Он не хотел выдавать себя.

– Они ничего не стоят, – сказал голос. – Саундерс говорил, что они стоят кое-что. – Ты отлично знал, что нет. – Почем ты знаешь? Никто этого достоверно не знает. Этого нельзя никак доказать. – Но они ничего не стоят.

На него вдруг напал страх. Банк, несомненно, должен погибнуть, это только вопрос времени. Если в течение года все будет идти гладко, хорошо, он как-нибудь умудрится вернуть взятые им облигации. Только бы это удалось, тогда и личный риск значительно уменьшится. Один год страха и борьбы спасет его от исправительной тюрьмы. Но к чему ему это? Он потерял все свои деньги, да, решительно все, до последнего цента. Его долг равняется ста тысячам. Зачем ему продолжать бороться и беспокоиться? Он судорожным движением выдвинул ящик и схватил револьвер. Он держал его дрожащей рукой, глаза расширились от ужаса.

– Я лучше выну патроны.

Он вынул патроны, открыл окно и выбросил заряды на улицу. Затем опустил револьвер в карман, предполагая, что он может ему пригодиться. Завтра весь свет узнает о крахе Кинстонского нефтяного общества и если еще распространится известие об его близком отношении в лопнувшему предприятию, то несомненно можно ожидать усиленных требований со стороны публики о выдаче вкладов. Тогда, и банк, и он погибли. Он стоял и размышлял, вполне понимая, что это так и будет в действительности. Через двадцать четыре часа, все будут уже знать правду или подозревать в чем дело. Зачем он стоить здесь все еще? Ему лучше уйти отсюда. Он надел шляпу, вышел из своего кабинета, помещавшегося в задней части здания, и направился через все помещение банка к входным дверям. Вокруг него все как-то изменилось. Все казалось меньших размеров и потрепанным. Всего несколько дней тому назад, эти самые конторки казались такими внушительными и красивыми, а на аукционе за них дадут, вероятно, гроши. Служащие, сидевшие нагнувшись над книгами, походили на автоматов, у которых завод не весь еще вышел. Боже, какая здесь завтра будет паника, а через несколько дней комната и совсем опустеет. Ему стало скверно от собственных мыслей. Зачем он остается и ничего не предпринимает, зная, что его ожидает завтра? Ведь, удавалось же бегство другим. Проходя мимо кассира, он невольно ускорил шаг и опять подумал:

– Они и его заподозрят. Они уличат его в растрате и припишут ему исчезновение облигаций.

Он вышел из банка, завернул за угол, перешел на бульвар и, убедившись, что его никто не видит, поднял три патрона и вновь зарядил револьвер. Затем он позвал извозчика и поехал домой.

Мистрисс Сторрс, только что вернулась домой, когда у подъезда остановился извозчик.

Она выглянула в окно и очень удивилась, увидев мистера Сторрса, сходившего с извозчика. Она пошла ему на встречу.

– Ты не дождался лошадей? – спросила она.

– Нет, мне, может быть, придется уехать с первым вечерним поездом. Мне необходимо переговорить с тобой. Пойдем.

Он провел ее в свою комнату и запер за собою дверь на ключ. Увидя эти приготовления, мистрисс Сторрс заговорила:

– В чем дело, Генри? что случилось?

Мистер Сторрс прислонился к двери и посмотрел на нее, но не был в состоянии произнести ни одного слова.

– Ради Бога, скажи мне, – продолжала она. Она нетерпеливо подошла к нему и взяла его за руку. – Отойди от двери и выпусти меня отсюда. Садись же. Я пошлю сейчас за доктором. Что случилось?

Его мертвенно-бледное лицо, вся его понурая, искривленная фигура не на шутку испугали ее.

– Клара, – сказал он хриплым голосом, – я все потерял. У меня нет больше ничего, ни одного доллара.

Мистрисс Сторрс выпустила его руку и отошла от него, брови её нахмурились, она удивленно взглянула на него.

– Какие ты глупости говоришь, – сказала она резко.

– Я сказал тебе правду, Клара, – возразил он расслабленным голосом. Он выпрямился и медленной, неуверенной походкой направился к стулу. – У нас не осталось ни единого цента, да и банк несостоятелен. Завтра все узнают про это.

Он беспомощно опустился на стул, закрывая лицо руками. Она села несколько поодаль от него. Удивленное выражение лица быстро сменилось гневным.

– Еще что скажешь? – насмешливо спросила она.

– Это не все, – ответил он, пристально глядя на нее.

Ему, видимо, хотелось как можно скорее отделаться от неприятного признания.

– Пропало несколько облигаций, и хотя в кассе растрата и кассир мог украсть их. Но весьма возможно, что в этом обвинят меня. Меня могут приговорить к отдаче в исправительную тюрьму. Что прикажешь мне делать теперь?