Артур Генри - Неписанный закон

Он застегнул пальто, вышел на улицу и поехал домой.

Он провел весь день в мрачных думах о постигшем его несчастии.

Среди дня он опять поехал в воспитательный дом. Надо уговорить Дору. Она слишком исстрадалась и не знает сама, что делает. Он объяснить ей, в чем её долг, и она согласится с ним. Он приехал и застал дочь спящей, вид ребенка, который лежал на кровати рядом с нею, подействовал на него неприятно и он сердито отвернулся. Необходимо переговорить с него как можно скорее. Надо, наконец, покончить с этим ужасом.

Вечером он позвонил в воспитательный дом и справился по телефону сдержанным, холодным тоном о здоровье «той молодой особы, которую он несколько раз навещал». Ему ответили, что она почти все время дремлет, что ее лихорадит и она очень слаба, беспокоить ее теперь ни в коем случае нельзя.

Перед тем, как уйти, Лу также оставила сестре милосердия свой адрес.

– Если будет малейшая опасность, пришлите сейчас за мною, – сказала она. – Как вы думаете, её положение опасно?

– Конечно, есть опасность. Может быть, она больше и не придет в сознание, а, может быть, поправится. Все зависит от крепости организма.

На следующее утро судья заехал опять в воспитательный дом. Дора проснулась и слегка могла шевелить руками и поворачивать голову. Говорить с нею он не стал, так его поразило её бледное, худое лицо, засохшие, нервные губы. Он инстинктивно почувствовал, что одним словом может убить это хрупкое существо, жизнь которого и без того висела на волоске. Он устремил пристальный, мрачный взгляд на дочь. Она почувствовала на себе его взгляд и заволновалась; ей хотелось, то спрятаться от этих холодных, неприязненных глаз, то броситься в объятия отца, которого она так любила и боялась и которому привыкла с детства повиноваться во всем.

Она закрыла глаза, но чувствовала его близость и догадывалась о том, что ему так хотелось сказать ей. Она заплакала и стала бредить. Он испуганно встал и подозвал сиделку.

– Что это с нею? – спросил он. – Неужели она так серьезно больна?

– Ей необходим полный покой, – отвечала сиделка. – Советую вам лучше поехать домой.

Не успел судья уйти, как явилась Лу и пришла в полное отчаяние, узнав, что у Доры сильнейший бред. Во всем она винила судью и не на шутку на него рассердилась.

– Не пускайте его к ней, – сказала она. – Он только волнует ее своим присутствием.

– Да, я тоже заметила это, жаль, что с самого начала не сказали мне, – ответила сиделка.

Лу долго просидела возле больной Доры. Наконец пришел доктор и больная несколько успокоилась.

– Ну, – что, как? – спросила Лу с тревогою в голосе.

– Теперь ничего не могу сказать определенного, – ответил он. – Очень уж она слаба.

Лу весь этот день не отходила от кровати Доры. Дора открыла глаза и как будто узнала ее, но бред все продолжался. Несмотря на переживаемую тревогу за жизнь любимой подруги, Лу с любопытством оглядывалась кругом и все больше умилялась при виде этих несчастных матерей. Тут было человек двадцать выброшенных на улицу матерей с детьми. Большинство были еще очень молодые девушки. Они пришли сюда потому, что любили своих детей и не могли решиться так или иначе развязаться с ними. Многие из них, сложись их судьба иначе, были бы хорошими женами и матерями. Люди жестоко посмеялись над ними и они теперь принуждены были страдать и болеть в этой большой, светлой комнате, где все было им так чуждо.

Вся комната была наполнена какой-то особой атмосферой трогательной нежности и Лу с её обычною чуткостью поняла это. Она не понимала еще весь трагизм положения этих молодых, загубленных девушек – матерей, но печаль, которая была разлита по всей комнате, неотразимо подействовала на нее. Вечером, возвращаясь домой с своего дежурства возле Доры, она ощущала на себе такой тяжелый гнет, отчаяние душило ее.

В первом часу ночи она уселась у своего окна, спать она не могла. Вдруг у входных дверей раздался звонок. Она побежала вниз, что-нибудь случилось с Дорою, ей, вероятно, очень плохо.

В дверях стоял посыльный воспитательного дома. Она взяла у него записку, подошла к лампе и прочла:

– Молодая женщина умирает.

Услыша приближающиеся шаги матери в коридоре, она торопливо разорвала записку и сунула клочки к себе в карман.

– Кто пришел? – спросила мисстрисс Сторрс. – Зачем ты спустилась сверху?

– Мама, – сказала Лу, – Дора умирает. Судья прислал за мною. Я сейчас должна идти к ней.

Она поспешно вышла из прихожей, мать пошла за нею. Мисстрисс Сторрс была в большом волнении и все твердила, что она также поедет с дочерью к умирающей.