Йордан Йовков - Если бы они могли говорить

— Деньги… Деньги забрал хаджи Петр, я же тебе сказал. Земля ему пухом… Уже вроде скоро год будет как преставился.

Митуш взглянул наверх:

— Гляди! Гляди, что вытворяют!

Долетев, наверное, до колодцев или до нив, голуби возвращались назад, но не торопились опускаться на крышу, а взлетали ввысь. Потом каждый по очереди на мгновенье задерживался в воздухе, прижимал крылья к туловищу и, кувыркаясь, камнем падал вниз. Достигнув так определенной высоты, голубь снова распрямлял крылья и взмывал вверх, стараясь догнать других.

— Рассказывают, — продолжал дядюшка Митуш, — что некоторые любят выносить во двор огромные котлы с водой и смотреть в них, будто в зеркало, как кувыркаются голуби. Говорят, так красивее. А старый хаджи Петр смотрел на них с балкона.

— Да, я помню, — задумчиво подтвердила Галунка.

Дядюшка Митуш достал сигареты и закурил.

— Вообще-то хаджи Петр был человеком настроения, — вновь заговорил он. — Когда злым, а когда во всем мире добрее его не сыщешь. Сердце у него было добрым, жалостливым. Знаешь, как он голубей разводить стал? Однажды отправились мы с ним в город, я был за кучера. Когда проехали Сарнено, встретилась нам старуха. В руках у нее два голубя — белых голубя. «Что за голуби?» — спрашивает хаджи Петр. А она и отвечает: «Да вот купила. Один мне был нужен, но их продают в паре, вот и пришлось взять обоих. Сынок у меня сильно хворает — лошади испугался и от страха занемог. Сказали, что ему нужно проглотить сердце живого голубя, тогда поправится».

Боже, как прогневался хаджи Петр, побагровел весь, палкой на старуху замахивается. «Ты, — говорит, — что это надумала ведьма старая! Как тебе не совестно, это же грех! Убью! Отдавай голубей!..»

Старуха задрожала от страха, и отдала голубей хаджи. А он вынул из кармана два наполеона [3] Наполеон — старая золотая монета, достоинством в 20 франков. и ей протягивает: «Вот, — говорит, — возьми и лечи своего сына». А два золотых наполеона, должен тебе сказать, в то время большими деньгами были… С тех пор и стал разводить голубей хаджи Петр. Сначала у него были только сизари, а потом он завел всяких: капуцинов, дутышей, рябых, беляков с маленькими клювами, как рисовое зернышко. Много их у него было, самых разных… Были даже такие, которые, когда ворковали, распускали хвост веером. Хаджи Петр, бывало, целыми днями ими занимался. Ловил их, осматривал со всех сторон, перо какое-то бывало из хвоста выдернет и тогда только выпустит. Лечил он их так, что ли, не знаю… Но любил сидеть на балконе и наблюдать, как они парят в воздухе.

— Да, так оно и было, — задумчиво вымолвила Галунка. — А когда он разболелся, я за ним ходила. Однажды открыла окно и на подоконник сел большой белый голубь. На другой день опять прилетел, заглядывает в комнату, все смотрит, смотрит. «Гляди, дедушка, — говорю ему, — голубь прилетел. Это хороший знак, значит ты выздоровеешь».

— А он что?

— Ничего не ответил. Но с того дня заставлял меня окно открывать и ждал, пока прилетит голубь. А когда тот садился на подоконник, глаз с него не спускал. Как он на него смотрел!..

— А голубь каждый день прилетал?

— Нет, не каждый, но часто прилетал. А однажды…

— Что — однажды?

— Однажды хаджи Петр поглядел на голубя и заплакал. Я увидела, как у него но щекам покатились слезы. А через пару дней он умер.

Дядюшка Митуш смотрел в землю и молчал.

— А какой был этот голубь? — спросил он вдруг.

— Ну тот, что прилетал, каким был?

— Голубь?.. Белый, крупный, красивый голубь…

— Может, тот же самый, — прошептал как во сне дядюшка Митуш. — Может, тот самый, которого мы спасли от старухиного ножа… Может, его-то я и видел на крыше, когда пилил… А почему бы и нет, голуби долго живут… В этом мире все возможно, — добавил он и, взяв пилу и топор, направился к сараю. Галунка пошла в дом. Время было обеденное, солнце нещадно палило, хотя по ясной небесной сини ползли белые пушистые облачка. Вокруг акаций жужжали пчелы. В небе кувыркались голуби.

Галунка вышла на балкон. И вдруг голуби разлетелись в разные стороны. «Наверное, опять Митуш их гоняет», — подумала женщина, но в ту же минуту заволновались, закудахтали куры во дворе; что-то камнем упало с неба. Галунка увидела большую серую птицу с огромными крыльями. Птица полетала немного у самой земли и стрелой взмыла ввысь.

Галунка бегом спустилась с лестницы. Птица все больше удалялась. Со стороны сарая послышался выстрел. Ястреб вздрогнул, спустился чуть пониже, но не замедлил своею полета. Из сарая выскочил дядюшка Митуш с ружьем в руках. Он пробежал несколько шагов, но остановился и долго смотрел вслед ястребу.