Курбан Саид - Девушка из Золотого Рога

Стройная женщина, без чадры и с открытой грудью показалась у входа в шатер. Она подошла к Ролланду. Ее огромные темные глаза смотрели вдаль, на пылающую гладь песка и камней, она вдохнула горячий воздух и сказала:

— Красиво здесь, чужеземец. Нигде больше в мире нет такой красоты.

— Да, — ответил Ролланд и посмотрел на женщину со смуглым лицом и обнаженной грудью, — ты из племени Тарки, где женщины правят мужчинами?

Она кивнула и заговорила:

— Много лет назад в нашем племени произошел спор между мужчинами и женщинами. Женщины покинули своих мужей и уехали от них, вооруженные и на верблюдах. Мужчины преследовали их. Произошла страшная битва, в которой мы, женщины победили. С тех пор власть принадлежит нам и мы одели мужчин в чадру, в знак их покорности.

Женщина замолчала, а потом гордо продолжила:

— Так рассказываем мы чужакам, но это неправда. На самом деле никакого сражения не было. Просто мужчинам хорошо под защитой женщин. Мужчина без женщины жалок и беззащитен. Бессмысленно скитается он по пустыни, убивает и ворует, и никто не хочет видеть его лица. Дом и защиту обретает он в шатре женщины, поэтому мы и заслужили эту честь.

— Да, — сказал Джон, — жалок и беззащитен мужчина без женщины.

Он поднялся и пошел по каменистому полю. Горячий ветер обжигал ему спину. Он вступил в оазис. Узкие улицы словно склепы. Беспорядочными треугольниками возвышаются крыши домов. Негритянки с тремя синими полосками на висках проходили мимо, и плечи их все еще немного горбились в память о рабстве.

У квадратного источника Айн-уль-Фрас шелестели пальмы. Пожилой мужчина со старческими слезливыми глазами сидел у водяных часов.

— Айн-уль-Фрас, — сказал он — это святой источник, названный в честь кобылы пророка. Уже более четырех тысяч лет здесь эти часы и ни разу они не останавливались.

Джон содрогнулся. Здесь, на краю земли, время исчисляется тысячелетиями.

Он пошел домой, в свою комнату. Сэм Дут уже спал. Печатная машинка была похожа на пасть некоего зловещего чудовища с четырьмя рядами клыков. Джон разделся. Темнело. В оазисе царила вселенская тишина. Джон лежал в постели и широко раскрытыми глазами вглядывался в темноту. Он был странником между мирами, вечно гонимым своим беспокойством, как мужчины из племени Тарки, которые скитаются по пустыне, воруя и убивая.

Внезапно со стороны пустыни сначала тихо, а потом все громче послышались ужасные звуки. Джон прислушался. Крик и плач разорвал тишину комнаты. Казалось, что все демоны Сахары бились у порога дома. Джон вскочил с кровати. Далекий плач постепенно перерос в громкое рыдание.

«Рул, — подумал Джон, — ночной призрак пустыни, ужасный вихрь миллиардов песчинок, гонимый ночным холодным ветром». Ему стало жутко. Еще ребенком слышал он рассказы о страшных демонах пустыни. То ли няня ему рассказывала, то ли мать — он уже не помнил.

В древние времена, еще до того, как в мир пришел Пророк, в Сахаре правили Боги пустыни. Когда отряды Мухаммеда покорили мир, они изгнали богов пустыни и те превратились в демонов. До полуночи в мире песков правит слово Пророка, а затем из песочных дюн восстают древние демоны. Со стонами и плачем проносятся они по пустыни, нападают на чужеземцев, совращают странников до часа утренней молитвы, которая гонит их обратно в пещеры.

Джон задрожал. Какая-то невидимая, мощная, древняя сила влекла его наружу, к загадочным голосам ночи. Пустота комнаты давила на него.

Он вышел из отеля и глубоко, полной грудью вдохнул холодный воздух ночной Сахары. Луна освещала ветви пальм, а их тени были похожи на застывших гигантов. Джон шел по безлюдному оазису, мимо священного источника, мимо рынка рабов с зарешеченными клетками.

Дойдя до водяных часов он замер. Площадь была залита лунным светом. Справа возвышалась большая мечеть Джама-эль-Кабира. Голоса демонов замолкли вдалеке. Джон провел рукой по лбу. Ворота мечети были открыты, словно врата в вечность. Влекомый все той же силой он вошел.

Внутренний двор был освещен светом керосиновых ламп. Колонны напоминали застывших рабов. Джон вздрогнул. Он не был в мечети с тех пор как покинул родину. Он разулся. На коврике сидел старец и читал Коран. В мерцающем свете ламп он был похож на мумию. Мумия поднялась и поклонилась.

— Я хочу помолиться, — сказал Джон.

Старец зашевелил своими сухими губами.

— Здесь, — промолвил он, указав на кафедру, — это Кибла — направление молитвы. Если ты будешь молиться, то и я с тобой. Я — имам этой мечети.