Жан-Мари Гюстав Леклезио - Блуждающая звезда

Марио и Эстер вернулись в деревню. Через луга они шли молча, не обменялись ни словом, внимательно глядя под ноги. Когда вышли на дорогу, Эстер спросила: «А ты их не убиваешь?» Марио рассмеялся: «Отчего же, могу и убить». Он подобрал у дороги палку и показал ей, как убить змею: сильным точным ударом по шее у самой головы. «А тех, — спросила Эстер, — ты тоже мог бы убить?» Марио странно посмотрел на нее. «Нет, — покачал он головой, — не мог бы. Их убить — нехорошо это».

Марио все больше нравился Эстер. Однажды, вместо того чтобы веселить ее историями, он рассказал кое-что о своей жизни — немного, кусочками. До войны он жил в Вальдиери, был пастухом. Не захотел идти на фронт и скрывался в горах. Но фашисты убили всех его овец и собаку, и тогда Марио вступил в отряд маки.

У Эстер были теперь фальшивые документы. Однажды вечером с Марио пришли еще какие-то люди и положили на кухонный стол паспорта для всех — для Эстер, ее отца и матери, и для Марио тоже. Эстер долго рассматривала желтый картонный прямоугольник с наклеенной фотографией отца. Она прочла все слова, написанные на нем:

Фамилия: ЖОФФРЕ. Имя: Пьер-Мишель.

Дата рождения: 10 апреля 1910.

Место рождения: Марсель (Буш-дю-Рон).

Род занятий: Коммерсант.

Особые приметы

Нос: прямой.

Ширина: средняя.

Длина: средняя.

Форма лица: продолговатое.

Цвет кожи: светлый.

Глаза: зеленые.

Волосы: каштановые.

Тут же лежал паспорт матери: ЛЕРУА, в замужестве ЖОФФРЕ, Мадлен, родилась 3 февраля 1912 в Понтиви (Морбиан), домохозяйка. И ее собственный: ЖОФФРЕ Элен, родилась 22 февраля 1931 в Ницце (Альп-Маритим), несовершеннолетняя, особые приметы: нос прямой, средний, лицо овальное, цвет кожи светлый, глаза зеленые, волосы черные.

Мужчины долго разговаривали, сидя за столом, их лица так чуднó выглядели в свете керосиновой лампы. Эстер пыталась прислушаться, но ничего не понимала; казалось, это шайка воров готовится «идти на дело». Она смотрела на широкое лицо Марио, на его огненно-рыжие волосы и узкие, раскосые глаза, и думала, что ему, должно быть, грезятся в дремоте гадюки на лугу или зайцы, которых он ловил в силки лунными ночами.

В разговорах пришлых людей с отцом постоянно упоминалось одно имя, это имя Эстер не могла забыть, потому что звучало оно красиво, под стать герою из отцовских книг по истории: Анджело Донати. Анджело Донати сказал то, сделал это, его нахваливали на все лады. Анджело Донати приготовил корабль в Ливорно, большой корабль, с парусами и мотором, который увезет всех беглецов, спасет им жизнь. Они уплывут на этом корабле за море, в Иерусалим, далеко-далеко от немцев. Эстер слушала все это, лежа на полу, на диванных подушках, служивших постелью Марио, постепенно засыпала, и в полудреме ей грезился корабль Анджело Донати, долгое плавание через море в неведомый Иерусалим. Тогда Элизабет вставала, обнимала Эстер и вела ее в маленькую спальню, где стояла в нише ее кровать. Перед тем как уснуть, Эстер спрашивала: «Скажи, когда уплывет корабль Анджело Донати? Когда он уплывет в Иерусалим?» Мать целовала Эстер и говорила, будто бы шутя, но шепотом, сдавленным от тревоги: «Полно, спи, никогда не говори про Анджело Донати, никому, поняла? Это секрет». Эстер не унималась: «Но это правда? Правда, что все уплывут на корабле в Иерусалим?» — «Правда, — отвечала Элизабет, — и мы тоже уедем отсюда, может быть, и в Иерусалим». Эстер лежала в темноте с открытыми глазами, слушала приглушенный гул голосов в кухне, смех Марио. Потом раздавались удаляющиеся шаги за окном, закрывалась дверь. Когда отец и мать ложились на большую кровать, стоявшую рядом, она еще прислушивалась и, услышав их дыхание, засыпала.

Лето было на исходе, по вечерам зарядили дожди, снова шумела вода, барабанила по крышам, журчала в водостоках. Но с утра солнце сияло над вершинами гор, и Эстер едва успевала выпить кружку молока, так ей не терпелось скорее на улицу. У фонтана на площади она поджидала Тристана, и вместе со всей компанией они бежали вниз по улице, вдоль ручья, к реке. Вода в Бореоне лишь чуть-чуть помутнела от дождей и яростно бурлила, холодная даже на взгляд. Мальчики оставались внизу, а Эстер вместе с другими девочками поднималась повыше, туда, где вода падала каскадом между каменных глыб. Они раздевались в кустах. Как и большинство девочек, Эстер купалась в одних трусах, но некоторые, например Юдит, не решались снять рубашки. До чего здорово было войти в реку там, где самое сильное течение, окунуться, держась за камни, и почувствовать всем телом текущую воду. Прозрачная вода струилась, давила на плечи и грудь, скользила по ногам, по бедрам, и шумела, шумела. Все забывалось в эти минуты, холодная вода добиралась до самых глубин ее существа, смывала, уносила все, что тяготило ее и мучило. Юдит, подруга Эстер (ну, не совсем подруга, не то что Рашель, но они сидели за одной партой в классе господина Зелигмана), однажды рассказала ей про крещение, как смываются грехи в купели. Эстер думала, что это оно и есть — чистая холодная речная вода, обтекающая и омывающая. Когда Эстер выходила, пошатываясь, из реки и обсыхала под солнечными лучами, стоя на плоском валуне, она чувствовала себя словно заново родившейся — забывалось все плохое, бесследно исчезали обиды. Одевшись, она спускалась туда, где купались мальчики. Они тем временем тщетно шарили под камнями и корягами в поисках раков и от досады брызгали в девочек водой.