Эндрю Миллер - Казанова

Вода в реке поднялась, залив ступени. Казалось, что лодки находятся на одном уровне с улицей. Казанова дал знак гребцам, но испугался, что сейчас соскользнет с берега и завершит свою жизнь уж слишком предсказуемо и буднично, без должного эффекта. Он обхватил деревянный столб, покачиваясь под раскрытым зонтом, и занес ногу на корму лодки.

— Сейнгальт!

Шевалье обернулся и присел у кромки воды. Оклик привел его в ярость. Кто посмел прервать его последнее, печальное и прекрасное путешествие под дождем?

— Сейнгальт!

На дороге у стены остановилась карета, запряженная четверкой холеных черных лошадей. На мгновение Казанова подумал: а что, если не обращать внимание и не отзываться на этот грубый и властный голос? Сделать вид, будто не расслышал. Через полминуты он уже доплывет до середины реки, и никто больше не сможет позвать его назад.

— Сейнгальт!

Его тяжелого вздоха могло бы хватить на троих. Казанова отдернул ногу и нехотя поплелся к карете. Лорд Пемброк высунул голову из ее окна.

— Вы сегодня не брились, — заметил шевалье. — Я еще ни разу не видел вас заросшим щетиной.

Лорд Пемброк пощупал свой подбородок и с отвращением поморщился.

— Я провел ночь в Молл-Кинг. В два часа я лишился своего состояния, титула, всей одежды и даже часов. Если бы я тогда ушел, у меня не было бы даже пистолета, чтобы пустить себе пулю в лоб. Пришлось бы прибегнуть к вашей помощи, Сейнгальт, и воспользоваться вашим оружием.

— Я так понимаю, — ответил Казанова с таким чувством, будто они разговаривают во сне, — что при следующей раздаче выиграли вы.

— Именно так, и теперь разорен кто-то другой. Кстати, куда вы направляетесь?

— Да никуда, милорд. Просто дышу утренним воздухом.

— При таком ливне недолго и заболеть. Он барабанит прямо по мозгам, и любому человеку самое место в Бедламе. Садитесь ко мне в карету. Я еду к своему цирюльнику, а потом хочу немного попраздновать. Как-никак мне удалось отыграться. И приглашаю вас. Вам это ничего не будет стоить.

Шевалье принялся извиняться и отказываться, но лорд Пемброк отмахнулся от его доводов. Тогда Казанова решил, что задержка в какой-то час ничего не значит для человека, уже стоящего на пороге вечности. Он сложил зонт и устроился в карете напротив молодого лорда.

— Скажите мне, Сейнгальт, я выиграл наше маленькое пари?

— Да, выиграли, милорд. Деньги ждут вас на Пэлл-Мэлл. Вы можете взять их когда пожелаете.

Пемброк ухмыльнулся:

— Значит, вы наконец решили от нее отступиться? А если так, то, надеюсь, не будете возражать, если я попытаю счастья.

— Нет, милорд, не возражаю. Теперь мне это безразлично.

В цирюльне шевалье строил планы, размышляя, как бы ему отказаться от приглашения. Одна мысль о праздновании — которое наверняка примет форму оргии — наполняла его душу непреодолимым отвращением. Он несколько раз собирался заговорить с лордом, но, открывая рот, не мог вымолвить ни слова. Закрытое полотенцами лицо лорда Пемброка было окружено горячим облаком пара. Цирюльник стоял рядом со своими пинцетами, скрежещущими бритвами, кожаными валиками и длинными спиралевидными приспособлениями для завивки волос. Он наточил бритву и провел лезвием по ладони. Казанова съежился. Мужество и решимость полностью покинули его. Зачем он пошел с лордом, зачем спустился в это парикмахерское чистилище?

У него даже нет сил подняться с кресла, и он будет вечно вдыхать тошнотворные запахи пудры и пережженных волос. Однако пример оказался столь заразительным, что когда свежевыбритое лицо молодого лорда вновь сделалось по-девичьи гладким и сияющим, шевалье встал и дотащился до кареты. Честно признаться, его изумляло, почему лорд Пемброк не может разглядеть, что рядом с ним сидит мертвец. Или же его светлость понял это сразу, еще с берега? Заинтересован ли милорд в спасении жизни Казановы?

Они остановились у таверны на Дерти-лейн. Пемброк заказал отдельный кабинет и велел подать закуски. Он назвал имена четырех женщин, кажется, хорошо известных хозяйке таверны. Вскоре официанты принесли подносы с блюдами и вино. Шевалье отпил глоток шампанского. Оно было на удивление хорошим. Он попробовал кусок холодного голубя. Странно представить себе, но еще час назад он полагал, что никогда не сядет за стол и больше не съест ни крошки.

— Музыканты, милорд?

В кабинете в сопровождении слуги бесшумно появились четыре человека. Каждый из них держал в одной руке инструмент и опирался другой на плечо идущего впереди. Конечно, догадался Казанова, какая же оргия без слепых музыкантов.