Виктор Гюго - Девяносто третий год. Эрнани. Стихотворения

Создатель золотых утопий,
Он знает, что наступит миг, —
И он, как проводник из топи,
Питомцев выведет своих
Туда, где справедливость правит,
Где все честны и не лукавят,
Где люди — братья испокон,
Где зависть никого не гложет,
Где сильный слабому поможет
И нерушим добра закон.

А ты, Утопия святая, —
Основа всех благих основ, —
Прочь удались от краснобая,
Твой осквернившего покров!
Твоей звездою освещенный,
Он вел вперед, но, развращенный
Корыстью, продал свой порыв
И в вожделенье безобразном
Поддался низменным соблазнам,
О человечестве забыв;

Гордыней мелкой обуянный,
Он клад науки разменял
На вероломный, окаянный,
Всех растлевающий металл
И по стезе неверной, зыбкой,
Скрыв стыд за лживою улыбкой
Жреца, предавшего свой храм,
Свернул на скользкий путь разврата
И отдал все, что было свято,
На поругание и срам.

Прочь от писак с пером продажным,
С душой, прогнившею насквозь,
За мзду готовых с видом важным
Все толковать и вкривь и вкось;
Они объяты опьяненьем,
Но любят вспомнить с умиленьем
Дни юношеской чистоты, —
И смеют эти лицедеи
К возвышенной, святой идее
Тянуть нечистые персты!

Прочь от суровых моралистов,
От тех, кто днем, средь важных лиц,
В борьбе за нравственность неистов,
А ночь проводит у блудниц;
Бедняг, что на углах ночуют,
Он укоряет и бичует,
Рисуя им благую цель,
А им — бороться не под силу:
Пред ними выбор — лечь в могилу
Иль жить, но — лечь к нему в постель!

Беги от горлопанов хлестких!
Изображая бунтарей,
Они вопят на перекрестках,
Чтоб в людях разбудить зверей.
Лелея лишь свою персону,
То черни льстят они, то — трону,
С расчетом делая дела,
И их притворное горенье,
Как отсыревшие поленья,
Чадит, но не дает тепла.

О, если б были все такими
В юдоли этой — видит бог, —
Тогда б поэт, живя меж ними,
Ни мыслить, ни творить не мог!
Он схоронил бы все надежды,
Он, в клочья разорвав одежды,
Главу бы пеплом посыпал
И, ожидая вечной ночи,
В отчаянье, смеживши очи,
«О, горе, горе!» — восклицал.

Но нет! Творец в своей безмерной,
Неизреченной доброте
Не возвратит нас в век пещерный,
Не даст погибнуть в темноте!
Ведь солнце с теплыми лучами,
Под вечер прячась за горами,
Не гаснет все же до конца,
И теплятся во мгле безбрежной
Луч света на вершине снежной,
Луч мысли на челе певца!

Итак, мужайтесь все, кто страждет,
Кого тревоги давит гнет,
Кто избавленья ближних жаждет,
Но справедливости не ждет!

Не унывайте, молодые,
Считая, что рассвет далек,
Что утвердились дни худые
На бесконечно долгий срок!

Все, потерпевшие крушенье
И уцелевшие в волнах,
Крепитесь, веруйте в спасенье,
Уймите дрожь, умерьте страх!

Мужайтесь! Пусть клубятся тучи,
Пусть жуток непроглядный мрак, —
Его рассеет вихрь могучий,
Сверкнет спасительный маяк!

Утихнет шторм; над гладким морем
Проглянет ясный небосвод…
Восстаньте, сгорбленные горем!
Да будет день! Смелей вперед!

Народы, слушайте поэта!
Во тьме безвременья лишь он
Способен видеть проблеск света,
Небесной искрой озарен.
Он различает и зимою,
Под заснежённою землею,
Зерно, что к лету даст росток;
Как морю, ветру, лесу, полю,
Ему, свою диктуя волю,
Все тайны открывает бог.

Он, словно сквозь терновник колкий,
Сквозь град насмешек и острот,
Сбирая бережно осколки
Традиций вековых, идет;
Из тех бесхитростных традиций
Все благородное родится,
Все честное, что в людях есть;
То, что народ растил веками,
В былое уходя корнями,
Несет нам будущего весть.

Поэт, как солнце, излучая
Сияние души своей,
Страданья людям облегчая,
Их исцеляет от скорбей.
Поэт предвидит путь вселенной;
Он светоч истины нетленной
Несет лачугам и дворцам,
И этот светоч благородный
Звездою служит путеводной
И королям и мудрецам.

Как в дремлющих прудах среди лесной глуши,
Так видим мы порой на дне людской души
И ясную лазурь, где проплывают тучи,
Где солнца луч скользит, беспечный и летучий,
И тину черную, где мрак угрюмо спит,
Где злобных змей клубок невнятно шелестит.