Мария Эджуорт: Замок Рэкрент

Начато утром в понедельник . [6] Кое-кто из друзей, видевших историю Тэди после того, как она была напечатана, высказали издателю опасение относительно того, что многие из терминов и идиом, которыми она изобилует, могут не быть поняты английским читателем без специальных объяснений. Вследствие этого из­датель счел нужным присовокупить следующий Глоссарий. Начато утром в понедельник . — Тэди начинает свой мемуар о семействе Рэкрент пометкой «Начато утром в понедельник», ибо в Ирландии ни одно важное дело не может быть счастливо начато ни в один из дней, кроме утра понедельника, «Вот доживем с божьей помощью до утра понедельника, позовем кровельщика чинить крышу». «В понедельник утром пойдем торф резать». «В понедельник утром, бог даст, начнем покос». «В понедельник утром, с позволения вашей чести, начнем картошку копать» и т. д. Все промежуточные дни между тем, когда произносятся эти речи, и следующим понедельником в счет не идут; а когда утро понедельника наступает, дело чаще всего откладывается до следующего понедельника. Издатель был знаком с джентльменом, который, чтобы искоренить этот обычай, заставлял своих рабочих и землепашцев любую новую работу начинать в субботу. ( Глоссарий М.Э .)

Приняв на себя из дружбы добровольный труд опубликовать «Мемуар о семействе Рэкрент», на землях которого я сам и все мои родные живем.— хвала тебе, господи! — без всякой ренты с незапамятных времен, почту за долг сказать поначалу несколько слов о себе самом. Имя мое Тэди Квэрк, хотя в семействе Рэкрент меня всегда называли не иначе, как «честный Тэди»; позже, во времена покойного сэра Мэртага, помнится, величали меня «старым Тэди», а теперь уж дошло и до «бедного Тэди» — потому как зиму и лето ношу я теплый балахон до самого полу, и очень мне это удобно; руки я в рукава никогда не вдеваю, так что они почитай что новехоньки, хоть на Всех Святых [7] (День) Всех Святых — церковный праздник, отмечаемый 1 ноября. ( Прим. составителя ) будет уже семь годков, как я им владею, а держится он на одной пуговице под самой шеей, будто плащ [8]. Посмотришь на меня — и ни за что не скажешь, что «бедный Тэди» — отец стряпчего Квэрка; он-то настоящий господин, на бедного Тэди и не смотрит, у него в год доходу полторы тысячи фунтов, а то и побольше, и все с собственных земель, вот он и презирает честного Тэди; но я к его делам никакого касания не имею, как жил я, так и умру, честью и правдой служа семейству. Семейство Рэкрент, с гордостью могу сказать,—одно из самых древних в королевстве. Всем известно, что раньше-то они назывались не Рэкрент, а О’Шоглин и состояли в родстве с ирландскими королями [9], — но то было еще до меня. Дед мой был кучером старого сэра Патрика ОТПоглина, и, помню, я мальчишкой слышал его рассказы о том, что замок Рэкрент перешел со всеми своими землями к сэру Патрику: сэр Улюлю Рэкрент доводился ему двоюродным братом, владел прекрасным именьем, только вот без единой дороги — он всегда говорил: телега куда нужно проедет — и ладно. Бедняга! Оттого он и умер, да еще и доброго коня потерял, и все в один день, в одну охоту! Мне-то надо бы тот день благословлять, потому как поместье перешло прямо к семейству, с одним, правда, условием — на которое сэр Патрик О’Шоглин, как говорят, поначалу никак не соглашался, но потом, видя, чем тут пахнет, передумал, — а именно: должен он был актом парламента принять и носить имя и герб Рэкрент.

Да, вот он тогда и показал всему свету, что он за человек, сэр Патрик. Вступив во владение, задал он такой пир, какого здесь отродясь не видывали; к вечеру на ногах не стоял никто, кроме самого сэра Патрика, который мог перепить хоть кого в Ирландии, не говоря уж о трех королевствах! [10]Дом у него круглый год был полон гостей, прямо битком набит, а порой и того больше; многие господа, лишь бы не пропустить приглашения в замок Рэкрент, — и притом не кто-нибудь, а первейшие в стране землевладельцы, такие, как О’Нийлы из Балинагротти или, возьмем, Маниголы с Джульеттиной горки или, скажем, О’Шэнноны из Нового Туллихога, — частенько, когда в доме, хоть убей, не было свободного уголка, предпочитали долгие зимние ночи отсыпаться в курятнике, который сэр Патрик нарочно в этих видах приспособил для удобства своих друзей и вообще любого, если кто вздумает его вдруг почтить своим визитом. И так оно шло и шло. Вся округа восхваляла его до небес. Долгая ему лета! Мне и по сей час уж как приятно смотреть на его портрет — вот он прямо передо мной: представительный, должно, был джентльмен, хоть я его никогда и в глаза не видал, — шея немного коротковата, а на носу такой прыщ, что только диву даешься: на портрете он до сих пор выделяется, хоть и нарисован в юности, но, говорят, до крайности схож. Говорят также, что это он придумал гнать виски из малины — что ж, так оно, верно, и было: во всяком случае никто против того не спорит, да и к тому же на чердаке в замке Рэкрент до сего дня лежит разбитая пуншевая чаша с надписью на сей счет — удивительная вещь! За несколько дней до смерти очень он веселился, — был как раз день рождения его чести, — позвал он моего деда, благослови его, господи! — чтоб тот выпил за здоровье гостей, и себе наполнил бокал до краев, но ко рту донести не смог, больно рука дрожала; и сам же над собой пошутил: