Ивлин Во - И побольше флагов

До сих пор пиршества эти проводились в уединенном уголке и à deux [20]. Завтрак поступления в гвардию был событием куда более значительным, и целью его являлось знакомство Бэзила с неким подполковником Ударного гвардейского пехотного полка бригады, который, как ошибочно полагал сэр Джозеф, ему, сэру Джозефу, симпатизировал.

Сэра Джозефа подполковник знал довольно плохо и приглашением на завтрак был удивлен и слегка встревожен, ибо исток испытываемого им недоверия коренился не в беспристрастной оценке тех или иных качеств сэра Джозефа, чего можно было ожидать, а, как это ни парадоксально, в страхе подполковника перед политиками и дельцами. Всех политиков подполковник считал не то чтобы олухами, а скорее хитрецами. Каждый из них, включая даже сэра Джозефа, виделся ему эдаким ренессансным титаном тонкого интриганства. Дружба и согласие с такими людьми обеспечивают успех и продвижение по службе, но малейшая размолвка – и вот вы уже никто, не оберешься позора и поношения. Для простого солдата – а уж кто как не подполковник имел право на это почетное звание – единственно верной и безопасной тактикой было избегать людей типа сэра Джозефа. А сталкиваясь с ними, следовало держаться с неизменной и откровенной сдержанностью. Таким образом, верность дружбе с Синтией Сил создала для сэра Джозефа двусмысленную ситуацию, в которой он сейчас и пребывал: человека, вызывавшего у сэра Джозефа глубокий и давний ужас, надлежало представить (с видами на протекцию) человеку, который и сам сейчас испытывал подобие страха.

Такое очевидное совпадение не внушало надежд на благоприятный результат. Подобно лорду Монмуту, Бэзил никогда не снисходил до щепетильности в вопросах выбора одежды, не признавая искусственных ограничений, и подполковник оглядывал его сейчас с некоторой брезгливостью. Неудачно подобранная троица направилась к столику.

Солдат и государственный деятель разложили на коленях салфетки и, захваченные увлекательным делом заказывания завтрака, позволили себе погрузиться в молчание, куда весело нырнул и Бэзил.

– Нам надо что-то делать с Либерией, полковник, – сказал он.

Подполковник смерил его оскорбленным взглядом. Так всегда смотрят простые солдаты, когда при них речь заходит о войне в ее широких аспектах.

– Полагаю, те, кто этим занимается, знают, что делать, – заметил он.

– Вы так думаете? – возразил Бэзил. – А я считаю, что у них и мысли нет на этот счет.

И минут двадцать он развивал тему, объясняя, почему Либерию необходимо срочно аннексировать.

Старшие молча ели. Наконец случайное упоминание России дало возможность сэру Джозефу вклиниться со своим мнением.

– Я с недоверием отношусь к разного рода пророчествам, – сказал он. – Однако есть нечто, в чем я совершенно уверен. Еще до Нового года Россия выступит против нас, чем заставит Италию и Японию перейти на нашу сторону. А мы тогда организуем блокаду, результаты которой все ощутят очень скоро. Войну для нас выиграют вещи, о которых ни вы, ни я ранее не слыхивали, такие как марганец или бокситы.

– И пехота.

– И к тому же пехота.

– Научите рядового шагать в строю и стрелять, дайте ему в командиры хорошего офицера, а остальное он сделает сам.

Бэзилу момент показался подходящим для того, чтобы обратить разговор к собственным проблемам.

– Какого офицера вы называете «хорошим»?

– Если он таков, каким надлежит быть офицеру.

– Удивительная вещь, – начал Бэзил. – Почему-то считается, что аристократы способны руководить людьми, вести их за собой. Так было в старину, когда они росли на принадлежащих им землях и в них воспитывалось умение об этих землях заботиться. Но теперь-то три четверти ваших офицеров живут в городах. Вот у меня земли нет.

Подполковник бросил на Бэзила исполненный отвращения взгляд.

– Да-да, понятно.

– А у вас как? Есть земля?

– У меня? Нет. Брат вот уж сколько лет как продал имение.

– Ну вот, видите!

Как было кристально ясно сэру Джозефу и как начал смутно подозревать Бэзил, подполковнику сказанное не понравилось.

– Сил был одно время кандидатом от консерваторов западных областей, – сказал сэр Джозеф, отчаянно желая удалить возможный источник предвзятого отношения.

– Кто только не объявлял себя консерватором за последние год-два. По мне, так половина всех несчастий отсюда и идет. – И, чувствуя, что, может быть, повел себя недостаточно корректно, подполковник милостиво добавил: – Не в обиду вам будь сказано. Надо думать, с вами все было в порядке.