Ихара Сайкаку - Рассказы из всех провинций

Семнадцатого и восемнадцатого числа последнего месяца года возле домов, где проживают гонцы, перевозящие деньги из Эдо в Камигату и обратно, можно увидеть целые горы золотых и серебряных монет. Блестят, как новенькие.

А ведь сколько раз в году проделывают один и тот же путь! Если кто и не знает отдыха, так это деньги. Да, много денег на свете, но даже в Эдо есть люди, которые встречают новогодний праздник без единого золотого.

У самураев принято накануне Нового года обмениваться подарками. Нередко можно встретить на дорогах целые процессии гонцов, спешащих доставить в срок новогодние подношения.

Среди них — дарственная на какой-нибудь дорогой меч, новогоднее косодэ, бочонок сакэ, связка рыбы, коробка свечей.

Смотришь на такую процессию, и кажется, что благословенный праздник никогда не кончится. У ворот каждого дома выставлены новогодние украшения из сосны и бамбука.

Одного взгляда на них достаточно, чтобы представить себя стоящим у подножия горы Тысячелетнего Благоденствия — Титосэяма. Над мостом Токивабаси, который недаром именуется «Вечнозеленым», встает солнце и щедро заливает все вокруг спокойным светом. Наступает праздник безоблачной весны.

Кем бы вы ни были, торговцем или ремесленником, не спешите покидать насиженное место в поисках нового пристанища! Ведь недаром говорят: «Даже камень согреется, если на нем просидеть три года». И верно, нет более жалкого зрелища, чем собранный для переезда скарб: кастрюльки и чайники еще и остыть не успели, а их уже суют в повозку вместе с прочими пожитками.

К слову сказать, торговцы и ремесленники по большей части селятся слободами: как известно, свояк свояка видит издалека. Взять, к примеру, Второй проспект в Киото. Жители всех провинций знают, что там находятся лавки, торгующие украшениями из акульей кожи для мечей, лекарственными травами, а также книгами.

В Карасумару же с незапамятных времен ведется торговля шапками эбоси, так что исполнители танцев кагура [292] Кагура — ритуальные синтоистские пляски, исполняемые под аккомпанемент барабанов, флейт и других музыкальных инструментов. из Исэ, прорицатели из Касимы, все, кому по роду занятий приходится надевать эбоси, [293] Эбоси — высокий головной убор из накрахмаленного шелка или бумаги, покрытой черным лаком. Принадлежность костюма знатного человека. Простолюдины могли надевать эбоси во время отправления некоторых церемоний. знают это. Даже уличные музыканты и танцовщики приезжают в Карасумару за этими шапками.

«Иному не приходится кричать, чтобы быть услышанным», — речет народная мудрость, вот и этим торговцам не приходится зазывать покупателей — они сами стекаются к их лавкам.

В нижней части Киото, на Седьмом проспекте, в небольшом наемном домике жил один ремесленник. В весеннее и летнее время они с женой мастерили веера, а с конца осени до середины зимы ладили кимоно из бумаги. Тем и кормились.

Возвращаясь с богомолья из храмов, что находятся на Шестом проспекте, паломники наведывались в их лавку и покупали веера и кимоно на память.

Не мудрено, что со временем дела этого ремесленника пошли в гору, и ему даже удалось сколотить небольшое состояние.

Но вот однажды его жена отправилась в гости к соседке, и за чаем, когда женщины, как водится, судачили о том о сем, она возьми да скажи:

— Вы знаете, у нашей домовладелицы нос таких огромных размеров, что, приди кому в голову изловить тэнгу [294] Тэнгу — фантастическое существо с красным лицом и длинным носом, по поверью, живущее в горах. с горы Атагояма, лучшей приманки не сыскать!

Однако случилось так, что кто-то слышавший эти насмешливые слова передал их домовладелице. Та подняла крик.

— Что же мне делать, если родители наградили меня таким носом? Не сама же я его себе налепила! Раз уж он так досаждает моим постояльцам, пусть возьмут да и переделают его по своему вкусу. Не продавать же мне его, в самом деле, ведь я не продажная девка. Муж-кормилец и тот за все девятнадцать лет ни разу меня не попрекнул, так что я на свой нос не в обиде. Отчего же он вам не дает покоя? Теперь уж как хотите, а переделывайте мой нос!

Тут соседки пришли в смущение и разом затараторили, пытаясь свалить всю вину на жену торговца веерами:

— Мы живем в вашем доме не один день и относимся к вам с должным почтением, а эта женщина всечасно возводит на вас хулу. То болтает, что рот у вас чересчур велик, то будто ноги как палки, только этого, дескать, не видно, поскольку вы носите длинные кимоно. У этой женщины и впрямь злой язык.