Ихара Сайкаку - Рассказы из всех провинций

— Наконец-то мы отыскали то, что нужно! — радовались торговец с женой. Однако в первую же ночь из дома старика послышалось пение молитв в духе секты Сэндзю. [295] «Секта Сэндзю» — одно из ответвлений буддийской секты Дзёдосинсю. Сторонники этого направления видели путь к спасению в беспрестанном чтении молитв. Старик вопил до рассвета, да так, что супруги почти не слышали друг друга.

В довершение всех бед из солодовой лавки на несчастных новоселов двинулось целое полчище тараканов, каждый величиной с цикаду. За недолгое время они обгрызли в доме всю деревянную посуду, залезли в кувшин с водой и в бутылку с соей, продырявили мешки с рисом, попортили одежду, бумажные ширмы и веера, обглодали рыбу, подвешенную на крюках в кухне, нагадили в корзинку, где хранилась соль, — одним словом, причинили хозяевам невосполнимый ущерб.

«Мыши в доме — что в стране воры», — написал некогда Кэнко-хоси, но узнай он об этом, наверняка написал бы так: «Тараканы в доме — что в стране пьяницы!» Едва дотянув до лета, супруги снова переехали. Так, не прошло и двух лет, а они девять раз сменили жилище, и от их состояния остались лишь жалкие крохи.

В конце концов, послушавшись сводного брата жены, который проживал неподалеку от храма Ниитамацусима на улице Мацубара, супруги решили перебраться в дом по соседству. Однако оказалось, что этот дом расположен как раз в дьявольском направлении. К тому же в тот год сие несчастливое направление совпало с местопребыванием божества Кондзин, [296] Божество Кондзин (букв.: «Дух металла»). — Согласно представлениям, воспринятым из Китая, направление, совпадающее с местопребыванием Кондзина, считалось несчастливым. и это усугубило дело. Торговец веерами пошел было на попятный, но братец возразил:

— В нашем мире и без того жить тяжело. Не хватало еще думать о каком-то несчастливом направлении! Положитесь во всем на меня.

Поддавшись на уговоры брата, супруги поселились в этом доме, но с тех пор у них вообще все разладилось. С каждым днем торговля шла все хуже и хуже, и жизнь их пошла прахом, словно рассыпающееся от ветхости бумажное кимоно.

Через некоторое время супруги решили поселиться розно, чтобы хоть как-то поправить положение. Муж уехал в городок Сираиси в провинции Осю и нанялся подмастерьем к одному из тамошних изготовителей бумажных кимоно. Жена подалась в местечко Хирадоносима в провинции Хидзэн, мастерила веера и тем кормилась. Так они и разъехались в разные стороны, а все из-за того, что жена была невоздержанна на язык. Вообще, в чем женщинам надлежит проявлять особую осмотрительность, так это в словах.

Мужа предстоящая разлука сильно опечалила.

— Ну что же, прощай пока, — говорил он жене, утирая рукавом слезы. — Когда-нибудь мы съедемся и снова заживем вместе.

Но женщина рассудила иначе.

— К чему связывать себя обещанием, если теперь нас будут разделять сотни верст? Напиши-ка мне лучше разводную бумагу.

Между супругами вновь разыгралась ссора.

— Ах, так? — вскричал муж. — Нет чтобы потерпеть немного одной, так тебе сразу же подавай другого мужа!

А жена в ответ:

— Только не прикидывайся, будто ты собираешься жить бобылем. Ух, проклятый, мало ему, что укокошил родную сестрицу и прибрал к рукам ее денежки!

Так, разругавшись вконец, они и расстались. Верно говорится в пословице: «Расставшиеся супруги хуже чужаков».

Поистине страшно становится, когда подумаешь о том, что таится в людских сердцах!

Неподалеку от храма Симмэй в Аватагути стояла бедная хижина, крытая бамбуком, и такая приземистая, что до края стрехи можно было рукой достать. Жили в ней муж и жена. Им было уже по шестьдесят лет, а детей они так и не нажили. Одинокой была их старость.

Старуха добывала на жизнь мужским ремеслом — плела из соломы короткие сапожки и подвешивала их к оконной решетке. Погонщики лошадей, державшие путь из столицы в Ооцу, раскупали их, и это служило подспорьем в скромном хозяйстве супругов. Что же до старика, то он каждый день ходил в Киото, где торговал солью вразнос. Так они и жили. День пройдет — и ладно, о завтрашнем дне не задумывались.

Воротившись домой, старик подкладывал в очаг хворост, — ветки кустарника хаги [297] Хаги — леспедица двуцветная, декоративный кустарник. с равнины Курусуно, того самого кустарника, о котором в старину сложили много стихов, — вместе с женой они пекли сладкий картофель и запивали его зеленым чаем, который покупали понемногу в храме Кандзюдзи. Эти скромные радости казались им истинным блаженством, и они никогда не завидовали тем, кто жил в достатке, ни в чем не зная нужды.