Эптон Синклер - Джимми Хиггинс

В настроениях Джимми не произошло особенной перемены и тогда, когда он прочел о германских зверствах. Во-первых, он не поверил. Все это россказни,— вроде ядовитого газа, применяемого на войне. Уж если люди готовы вонзать друг в друга штыки и бросать друг в друга бомбы, то лгать друг на друга им и подавно ничего не стоит. Правительства лгут умышленно: ведь это одно из средств заставить солдат драться лучше. Нашли кому говорить, что немцы — дикари! Сотни немцев живут бок о бок с ним! А со сколькими он знаком по местной организации!

Взять хотя бы семейство Форстеров. До чего же добрые люди! Конечно, социальное положение у них совсем не то, что у Джимми,— живут они в собственном доме, у них там всюду книги и огромная кипа нот — выше человеческого роста. На днях случилось Джимми зайти к Форстерам по какому-то партийному делу, и те пригласили его ужинать. За столом сидела худенькая маленькая женщина с усталым и очень добрым лицом. Потом — четыре взрослые дочери, славные, тихие девушки, и два сына помоложе Эмиля. На ужин подали тушеное мясо с горячим картофелем на огромном блюде и тарелку с кислой капустой, а потом какой-то чудной пудинг — Джимми никогда и не слыхал о таком. После ужина занимались музыкой; музыку они ужас как любят: будут вам играть всю ночь, если вы, конечно, станете слушать, причем старый Герман Форстер, когда играет, поднимает свое широкое чернобородое лицо и смотрит куда-то вверх, словно перед ним разверзлось небо. И вы хотите, чтобы Джим>

ми поверил, что такой человек способен поднять ребенка 'на штык или изнасиловать девушку и потом отрезать ей груди!

Или вот товарищ Мейснер, сосед Джимми, маленький, добродушный человек, вечно трещит, как сорока. Он служит мастером на стекольном заводе; у него под началом около десятка женщин — самых, можно сказать, раз-: личных наций земного шара; занимаются они упаковкой; бутылок. Слезы навертываются на голубые глаза Мейснера, когда он рассказывает, как ему приходится подгонять какую-нибудь женщину, а ведь среди них бывают больные или, там, в положении. И отдает приказания Мейснеру, американский управляющий и американский хозяин, а совсем не немец! Маленький Мейснер не может бросить работу, потому что у него целый выводок ребят и жена все время прихварывает. Что с ней такое, неизвестно, но только она перепробовала все на свете патентованные средства — они тратят на лекарства последние деньги. Иногда Лиззи заходит ее проведать, и они сидят и толкуют о болезнях и ценах на продукты. А иной раз Мейснер забежит к Джимми посидеть у их семейного очага, и, попыхивая трубками, мужчины обсуждают различные споры между «дипломатами» и сторонниками «прямого действия» в своей организации. И чтобы он, Джимми, поверил, что такие люди, как Мейснер, расстреливают у •церковных стен бельгийских старух!

Но проходили недели, и доказательств того, что зверства — не выдумка, становилось все больше и больше. Пришлось Джимми отступить в своих рассуждениях на; вторую линию обороны. Что ж, может быть, так оно и есть, но в конце концов все армии одинаковы. Кто-то сказал Джимми, что некий знаменитый полководец выразился о войне так: война — это ад. Джимми ухватился за это изречение: верно! Война — это возврат к варварству, и чем хуже были вести, тем убедительней доводы Джимми. Ему казались никчемными все попытки ввести войну в какие-то рамки путем соглашений о том, что надо убивать так, а не иначе, или что таких людей можно убивать, а других нельзя.

Джимми додумался до всего этого благодаря товарищам по партии, социалистическим еженедельным газетам и еще многочисленным выступлениям ораторов. Чувствовалось, что эти люди обладают страстной искренностью и ясными, строго обоснованными взглядами. И о чем бы они ни говорили: о войне, о преступлениях, проституции, политической продажности или еще о каком-нибудь социальном зле,— они всегда подчеркивали необходимость разрушить старое, ветхое здание и возвести на его месте нечто новое и разумное. Иногда, правда, их можно было заставить признать, что между капиталистическими правительствами существует некоторая, хотя и незначительная, разница; но когда вопрос вставал о практических мерах, о действии, сразу же обнаруживалось, что для этих людей все правительства похожи друг на друга, а во время войны особенно.

Да, никогда еще необходимость протеста со стороны социалистов не ощущалась так остро, как теперь! Немного прошло времени, но уже стало ясно, что Америке будет не так-то легко удержаться в стороне от мирового водоворота. Поскольку американскому рабочему заработной платы на жизнь не хватало и, значит, покупать то, что им производилось, он не мог, создавался излишек товаров, излишек, который нужно было продавать за границу. Поэтому процветание американских фабрикантов зависело от иностранных рынков; а тут крупнейшие торговые страны мира кинулись скупать у Америки все товары подряд, лишь бы ничего не досталось их противникам.