Эптон Синклер - Столица

До вчерашнего дня Монтэгю ни разу не приходилось ездить в автомобиле.

Поездка в этой машине напоминала путешествие во сне. Автомобиль плавно скользил по дороге, стремительно несся вперед, резко сворачивал вправо или влево, потом замедлял ход и останавливался словно по своей воле; казалось, шофер вовсе не управляет им. 'Когда машина пересекала трамвайные пути, пассажиры совсем этого не ощущали, а глубокие выбоины на дороге вызывали едва заметное покачивание. И лишь когда автомобиль рывком, как живое существо, бросался вперед, можно было почувствовать его силу, которая прижимала сидящего к спинке сидения.

Монтэпо казалось, что они мчатся по улицам с бешеной скоростью, лавируя между грузовиками, экипажами, чуть не задевая трамваи, делая самые рискованные повороты.

Оливер будто заранее знал, как поступит тот или иной встречный. Но одна только мысль, что его расчет может оказаться неверным, вызывала у Монтэпо болезненное сердцебиение. Один раз он даже вскрикнул, когда человек бросился в сторону почти из-под колес машины. Оливер рассмеялся и, не поворачивая головы, сказал:

— Ничего, со временем к этому привыкаешь.

Они проехали по Четвертой авеню и свернули к Бауэри.

Поезда надземной железной дороги громыхали над головой, мимо проносились длинные ряды пивных, иллюзион-автоматов, дешевых меблированных комнат и магазинов готового платья. Раза два острый взгляд Оливера замечал впереди синий мундир полисмена, и ом сразу сбавлял ход до установленной скорости. Тогда Монтэпо имел возможность разглядеть жителей этой части города. Был холодный ноябрьский день — пора безработицы, и жалкие бездомные люди бродили по улице, ссутулившись и глубоко засунув руки в карманы.

— Да куда же это мы едем наконец? — спросил Монтэпо.

— На Лонг-Айленд,—ответил Оливер.— Дорога мерзкая, во всяком случае эта ее часть. Но другой пока нет. Со временем у нас будет собственная быстроходная на; земная дорога и нам не придется тащиться сквозь такую толчею.

Не доезжая Вильямсбургского моста, они свернули, по оказалось, что из-за ремонта улицы проезд закрыт. Пришлось обогнуть еще целый квартал, и машина, резко повернув, нырнула в самый центр бедняцкого района. Узкие грязные улицы-ущелья с рядами мрачных домов; ржавые пожарные лестницы, беспорядочно разбросанные повсюду ящики из-под мыла, деревянные корыта, развешенное для просушки белье; малыши, ползающие по ступенькам, узкие крылечки с оравой прыгающих ребятишек, бакалейные лавки, магазины готового платья, пивные и нагромождение вывесок и плакатов на английском, немецком и еврейском языках.

Нетерпеливо сдвинув брови, Оливер гнал машину в толпе, то и дело сердито сигналя.

— Потише,— запротестовал Монтэгю.

— Вот еще! — пренебрежительно отозвался тот. Дети, испуганно взвизгивая, бросались в стороны, мужчины и женщины хмуро оборачивались и что-то сердито бормотали им вслед. Когда из-за скопившихся на мостовой повозок и тележек им пришлось остановиться, со всех сторон сбежались ребята, по их адресу посыпались насмешки, а несколько слонявшихся у пивной хулиганов принялись осыпать их отборной руганью. Но Оливер, не оборачиваясь, сосредоточенно глядел вперед.

Наконец въехали на мост.

«Тихоходному транспорту держаться правой стороны» — гласило объявление. Машина мчалась в гору с такой быстротой, что холодный ветер бил в лицо, как ураган. Далеко внизу виднелась река. Баржи и паромы рассекали рябую от ветра серую воду, а по обоим берегам простирался город — вереница крыш с трубами, извергающими белые клубы дыма.

Затем понеслись под гору и въехали на Бруклин.

Отсюда шла асфальтированная дорога с маленькими коттеджами по сторонам. Они тянулись квартал за кварталом, миля за милей,— никогда еще Монтэгю не видел такого скопища домов, выстроенных к тому же почти сплошь по одному стандарту.

Этой дорогой, стараясь обогнать один другого, мчалось множество автомобилей. Тому, кого обгоняли, доставалась вся пыль и угар от выхлопных газов; поэтому, как правило, те, кто оказывался позади, старались поймать момент, когда дорога станет посвободней, и, наддав скорость, проскочить вперед. Но случалось и так, что только вы разгонитесь, как слева от вас, поднимая клубы пыли, появлялся ваш соперник, а когда в вас загоралось злое упорство, вы могли заставить его сдаться, если он не желал налететь на встречную машину. Оливер придерживался единственного правила — обгонять решительно всех.