Кнут Гамсун - Воинствующая жизнь (cборник)

— Всё готово? — спрашивает Симон.

Иоахим отвечает:

— Всё. По-нашему, готово.

Вдруг Фредерика, мучимая сомнением, говорит громко:

— Ты бы поберёгся сегодня, Марцеллиус. Разве никто другой не может сесть сегодня в лодку, кроме тебя?

Все это слышали.

— О, он ведь привык, — говорит Иоахим, отец парня.

— Ведь это же посмешище — лодка с именем, — говорит Фредерика.

— Наоборот, у неё прекрасное название, — возразил снисходительно её отец. — Ты этого не понимаешь, Фредерика.

Тогда Симон Руст заявляет:

— Я сам сяду в лодку.

Все стараются отговорить его от этого, но Симон влезает наверх и садится. Его просят несколько минут, но Симон отвечает гордо и красноречиво:

— Пусть Фредерикина душа успокоится.

— Привяжись, во всяком случае, покрепче, — говорит Иоахим и протягивает ему верёвку.

— Спускай! — злобно кричит Симон.

Канаты отвязывают, и лодка начинает спускаться. Симон снимает резиновую тесёмку со шляпы и прикрепляет конец её к пуговице.

Иоахим подаёт годос, Симон отвечает снизу, всё ниже и ниже из-под отвеса скалы, но ни один другого не видит. Симон так оскорблён, что отвечает всё реже и реже, он не желает поднимать шум из-за такого простого дела; в конце концов он совершенно замолкает. Марцеллиусу нечего делать, и он стоит вдалеке.

— Он, должно быть, перевалил за половину, — говорит Иоахим. — Толковый малый, что и говорить!

Вдруг крик из глубины. Никто не понимает этого языка. Это не то, что всегда: «Довольно, стала!», а какие-то вопли, и при этом сигнальная верёвка сильно дергается. Наверху, на скале, все думают, что надо немного приподнять лодку, и Иоахим и его люди подтягивают канат. Вдруг из бездны доносится резкий, пронзительный крик, слышно, как лодка бухается о стену утеса, словно весь остров кашлянул.

Все бледнеют. Канаты в ту же секунду как-то странно полегчали. Поднимается шум, все спрашивают, кричат, Иоахим командует: «Спускай! Немного погодя кричит: Поднимай!». Но все понимают, что это ни к чему, Симон перевернул лодку и свалился в море.

В это время колокола на Церковном острове зазвонили к рождественской службе. Но какое уж тут могло быть Рождество!

А умная и сообразительная Фредерика подошла к Марцеллиусу и сказала:

— Пусть Господь простит мне мой грех, но я рада, что это не с тобой случилось. Чего же ты стоишь? Ты бы сбегал на тот конец острова, взял лодку и поискал бы его.

И когда все сообразили, что она права, мужчины со всех ног пустились к южному краю острова. Один старый Иоахим, почтенный корабельщик, остался на месте.

Не могу же я стоять здесь и держать лодку целую вечность, — думал Иоахим. — Или я должен опять поднять её сюда, но на это у меня не хватит силы, или я должен спустить ее в море!

Он ещё долго раздумывал об этом, потом пустил канат.

Но тут произошла удивительная вещь: канат пополз всего с полминуты из его руки и затем слабо повис. Лодка стала на воду.

Иоахим не мог понять этого. Он подтянул канат аршина на два, потом отпустил, лодка снова стала на воду. Тогда старый Иоахим очень обрадовался и обернулся, чтобы рассказать кому-нибудь о своём открытии. Если лодка была всего в нескольких саженях от воды, то Симон Руст не мог убиться до смерти. Разве только, что он утонул?

— Живей, ребята! — крикнул Иоахим. — Он, может, цел.

Иоахим ещё держал ослабшую веревку и вдруг почувствовал, что она дёрнулась, словно кто-нибудь ухватился за лодку. Он крикнул вниз:

— Ты жив?

Но Атлантический окёан сильно шумел, и ответа нельзя было услышать.

Он долго держал канат. Можно было, конечно, привязать его и мирно выжидать, что будет дальше. Но Иоахим думал, что теперь не время щадить себя. Здесь, можно сказать, учёный человек, с просвещёнными взглядами, на его глазах расстаётся, пожалуй, с жизнью.

Прошло добрых четверть часа. Когда ветер дул со стороны Церковного острова, Иоахим слышал звон колоколов, и, по правде сказать, он производил на него внушительное и довольно жуткое впечатление. Вдруг глубоко снизу донеслись голоса, это подъезжали спасатели. Лодкой правили его сыновья, и он знал, что, стало быть, идёт она быстро. Иоахим затаил дыхание и прислушался.

— Вон он! — говорит Марцеллиус.

— Нашли? — спрашивает отец со скалы.

Немного погодя он чувствует, что его канат снимают с лодки. Он лёг над бездной и крикнул:

— Он жив?

— Ну, да! — ответил Марцеллиус. — Поднимай-ка канат.

— Слава Тебе, Господи! — пробормотал Иоахим.