Халлдор Лакснесс - Званый обед с жареными голубями - Рассказы

9 ноября 1932 года народ стихийно собрался перед муниципалитетом. Никто не пререкался, не обзывал друг друга ни большевистскими агентами, ни социалистическим сбродом; рабочие самых различных партий — коммунисты, социал-демократы и правые социалисты — столпились у дверей и заявили, что они не выпустят ни одного члена муниципального совета, пока те не откажутся от намерения снизить заработную плату и не примут решения оказать помощь безработным. В ответ на эти требования отцы города послали полицию убивать и калечить людей. Завязалась драка. Рабочие все как один бросились против своих врагов. В этот день стихийно возник фронт единства. Не было времени ни для сделок, ни для болтовни о мирной эволюции, чтобы помешать его возникновению. Объединившись, рабочие оказали сопротивление и победили. Этот день показал, что ничто не может сломить единства рабочих, что только единый фронт тружеников может заставить господ выполнять требования народа — дать ему хлеб и работу.

Очевидцы и участники могли бы рассказать много поучительного о сражении у здания муниципалитета 9 ноября 1932 года. Я расскажу только об одном эпизоде, переданном мне знакомыми. Произошел он с Хромым Туром. Старик был среди тех, кто стоял у двери в тот знаменательный день и требовал, чтобы их впустили на заседание. Дверь охранялась полицией. Началась драка. Люди уже прекрасно поняли, что в стране две нации: нация бедняков и нация богачей. Первым в строю бедняков находился Хромой Тур. Единственным его оружием были кулаки. Но, заметив во дворе огромный столб, он ринулся к нему. Столб, очевидно, был велик, чтобы один человек мог с ним справиться, не говоря уже о том, чтобы нанести им удар по голове полицейского. Пока Тур возился со столбом, на его голову обрушились два удара полицейской дубинки. Ведь принято бить народ именно по затылкам. Старик повалился навзничь. Несколько минут он лежал без сознания. Двое товарищей помогли старику встать на ноги и повели его к врачу. Туру нанесли две раны. Едва успели его перевязать, как старик вновь ринулся на поле битвы. Однако на этот раз он вооружился палкой. Размахивая ею во все стороны, Тур колотил полицейских и их прихвостней до тех пор, пока палку не выбили из рук и ему снова нанесли удар, от которого он лишился сознания. Полицейские и на этот раз метили в голову. Товарищи опять отнесли Тура к врачу. Старик пришел в сознание лишь после того, как единый фронт победил. Отцы города согласились не снижать заработную плату, и правительство решило отпустить деньги на помощь безработным.

Вскоре после приезда домой я повстречал старика Тура на улице. Его раны давно зажили, и у него была постоянная работа. Старик сообщил мне, что дома у него все в порядке. Дочь родила накануне 9 ноября, двое старших детишек ходят в школу.

— Они славные ребята, — добавил он.

— Когда мы виделись в последний раз, ты говорил о мирной эволюции, — решив подтрунить над стариком, напомнил я.

— Что ж, я всегда был против большевиков. Я и сейчас против них. Они ведь антихристы!..

— Послушай, — сказал я. — Почему же ты, которого все считают самым миролюбивым человеком, не взывал к богу 9 ноября, а полез в драку, стал избивать людей?

Старик не хотел говорить об этом. Было ясно: в нашем споре он потерпел поражение.

— Что толку рассуждать со мной о России? — говорил он. — Вы носитесь и бахвалитесь своей Россией, как будто вы самый передовой человек. Вы ведь всего-навсего выскочка!

Старик резко повернулся и пошел своей дорогой. Он даже не пригласил меня навестить его. Кажется, Хромой Тур никак не мог простить мне, что 9 ноября я был в России, а не дома.

— Послушай, — закричал я ему вслед, — ты не находишь, что у тебя более передовые взгляды, чем у меня? Ты сражался в рядах единого фронта рабочих в этот день, ты дважды подставлял свою голову под полицейские дубинки. Ты победил. Это как раз то, что сделали в России.

— Ну, это… только… ради новорожденного, — сказал он, как бы извиняясь, и ушел.