Халлдор Лакснесс - Рыбаки уходят в море… Исландская новелла

Ты спрашиваешь, чего это я сижу, подперев щеку кулаком и уставясь в пространство? Я размышляю о любви, которая бывает только на небесах. Ах, ты недоверчиво хмыкаешь, не веришь, что закоренелый материалист вроде меня может сподобиться такого чувства? Я докажу тебе обратное. Было время, когда меня прямо лихорадило от любви, какая бывает только на небесах, хоть я и не мерил температуру. Случилось это десять лет тому назад в одной из деревушек, вернее, в одном из торговых поселков. До чего же величаво она шла между двумя рядами домов, составлявшими деревенскую улицу. Классические черты лица. Если бы в свое время она попалась на глаза Торвальдсену [1] Торвальдсен, Бертель (1768–1844) — знаменитый датский скульптор. , я уверен, у нас было бы одной статуей Венеры больше. Пышная грудь, бедра — все как надо. А ноги, бог ты мой! До сих пор слюнки глотаю при одном воспоминании, хотя меня трудно заподозрить в людоедстве. Я знаю, такие ноги зовутся в народе подпорками, по это совсем не то слово. Икры полные, посередине довольно плоские, едва заметной покатостью переходящие в лодыжки — на манер лыжной горки для начинающих. Перед чем я никогда не мог устоять, так это перед мягкостью линий. Признаюсь, именно поэтому у меня никогда не лежала душа к кубизму и прочим угловатым формам, где бы они ни проявлялись, в том числе и в женских ногах. Мне случалось видеть ноги в буграх и вздутиях, что тебя морковь, но — довольно об этом.

Она шла мимо — уверенно, гордо и спокойно. Мне казалось, вся работа в поселке должна была прекратиться, когда она проходила по главной улице. Я, во всяком случае, откладывал свою работу в сторону, и нередко моему примеру следовали пять, а то и десять других парней.

Ты небось не знаешь, как познакомиться в деревне с молодой девушкой? Это совсем не простое дело. В деревне не познакомишься где-нибудь в кафе или на танцах, не станешь набиваться в друзья к ее приятелям, рассчитывая, что тебя пригласят в гости, не будешь бродить за ней по пятам и выслеживать, точно преступника, чтобы в нужный момент подскочить и подать упавший платок или что там еще она может выронить. Никаких кафе там нет и в помине. А подбираться окольными путями к ее друзьям — все равно что вывесить на самом большом фонарном столбе в поселке объявление о ее розыске, будто это не девушка, а пропавшая лошадь. Подкарауливать же девушку, перебегать с места на место, высматривая ее, было бы и вовсе безумием. В деревне, да и в торговом поселке тоже, люди и так выслеживают друг друга, словно сыщики. Вот и приходится исхитряться по мере сил. Рассчитывать можно только на собственную изобретательность. Ну, а коли завлек девушку, я уж не говорю, обручился с ней, считай, что ты в тихой заводи и можешь сколько угодно потешаться над менее искушенными. Ничего не попишешь, жизнь есть борьба и осталась таковой и после того, как я добился этой девушки. А я ее действительно добился, насколько можно было добиться девушки такого типа. Ты хочешь, чтобы я рассказал, как это было?

Так вот, мы гуляли по поселку из конца в конец, все вечера напролет, я и она, всё зная друг о друге и в то же время не будучи знакомыми. Обычно я вытаскивал на эти прогулки своего приятеля, порой не дав ему даже времени смыть как следует грязь после рабочего дня. Обо мне самом и говорить не приходится. Я хватал его за плечо со словами: «Вон она», а она проплывала мимо нашего окошка под руку с подругой, величественная и прекрасная. Мы принимались ломать голову, куда они направятся. Если они повернут за угол, можно выйти им наперерез с противоположной стороны. Они поворачивали, и мы шли им навстречу, споря о тоннаже судов, стоявших у местного причала. Поравнявшись, мы исподтишка оглядывали друг друга, смотрели и в то же время не смотрели — ну, ты сам знаешь: скользишь этак взглядом, словно преступник, замышляющий кражу со взломом. Не знаю, возвращались они потом к предмету своего разговора, прерванного нашим появлением, или нет, но мы, во всяком случае, больше не вспоминали стоявшие в гавани суда.

Так продолжалось из вечера в вечер. Все мы через это проходим. Одно только вызывало у меня ужасную досаду. Я чувствовал себя точно рыболов, на глазах у которого форель плывет мимо крючка. Девушки исчезали с нашего горизонта часов в десять, как раз когда наступало самое упоительное время. Я по натуре не полуночник. Но каково видеть, как добыча ускользает из рук! С этим трудно примириться.