Альваро Кункейро - Человек, который был похож на Ореста

И он показал на свои туфли с серебряными пряжками.

— Да они лаковые! — заметила ключница Модеста. — Точь-в-точь как у отца моей госпожи, земля ему пухом.

— Воевать в них нельзя, но уж больно хороши, — молвил блондин.

Солдаты ушли, и Модеста выглянула за дверь посмотреть, как они удаляются и не видно ли короля в сопровождении гонца. Однако последний явился один.

— А где же король?

— Я оставил его в саду отдохнуть на лавочке. Можно видеть сеньору?

— Она причесывается и сейчас спустится.

— Тогда я пойду за ним, пусть окажется здесь раньше, чем сеньора графиня. Он любит заранее подготовиться к встрече.

— Не поставить ли для него кресло?

— Наверное, его величеству это будет приятно.

— Я могу подложить ему подушку под ноги, — предложила ключница Модеста.

— Положи. Эти люди старой закваски любят церемонии. Да приготовь сладкой воды, от вина у него крапивница. Среди таких господ кого ни возьми — все на ладан дышат. Пойду за ним, надо проводить его и показать, где ступеньки.

— А он слепой?

— Это тайна. Цари сделаны из иного теста, чем мы. От них только и жди какого-нибудь сюрприза!

Гонец отправился за царем и вскоре явился вместе с огромным страшилищем в желтом камзоле. Эту интермедию Филон Младший озаглавил так:

Модеста.Добро пожаловать, ваше величество!

Король.Привет! Усадите меня как следует и застегните камзол до колен.

Гонец.Готово, сеньор. Тут есть подушка для ног.

Король.Разуйте меня. Цари смотрятся лучше босыми.

Модеста.Я разую его. (Становится перед ним на колени и расшнуровывает высокие башмаки.) Если бы моя госпожа позволила, я бы надушила ваши ноги изысканными духами. У нее их целая полка, в основном сирийские.

Король.Ничего я не хочу! И ноги у меня в жизни никогда не пахли! Гонец, вставь мне глаза.

Гонец.Слушаюсь, ваше величество. (Засовывает руку во внутренний карман царского камзола, достает оттуда два стеклянных глаза и вставляет их на место, осторожно приподнимая веки.) Ну вот, готово.

Король.Поставьте передо мной светильник и проверьте, не косят ли.

Гонец (поднося к его лицу канделябр). Все в порядке. Вы выглядите весьма достойно.

Король.Это как раз то, что нужно. Мой взгляд должен внушать уважение, ведь я — солидный монарх. Все ли пуговицы застегнуты?

Гонец.До самых колен, ваше величество.

Модеста.Не желает ли сеньор утолить жажду?

Король.С тех пор, как я овдовел, я могу месяцами не притрагиваться к воде. Что слышно здесь о войне?

Модеста.Люди бегут, говорят, скоро кончится хлеб…

Король.Мне осталось лишь стать владыкой этих беглецов. Как жаль, что я потерял митру, а коня у меня украли. Даже королям не дают спокойно жить в наше время! Ни жены, ни детей, ни крова над головой и ни гроша в кармане! Кто ходит гам наверху?

Модеста.То моя сеньора, несравненная графиня, она идет поздороваться с вами.

Король.Пусть кланяется мне, гонец. По византийскому протоколу я на две ступени выше ее и еще не окончательно пал.

Донья Инес спускается по лестнице. Как всегда, в руке у нее цветок.

Те же и донья Инес.

Донья Инес.Добрый вечер, ваше величество!

Король.Тебе следует поклониться, графиня.

Донья Инес (склоняясь в изысканном поклоне). Ваше величество, добро пожаловать в Пасо-де-Вальверде.

Король.Я хочу поцеловать тебе руку. Дай мне ее.

Донья Инес.Не могу, в одной руке моей роза, а в другой — колибри.

Король.Колибри? Какого он цвета?

Донья Инес.В здешних краях эти птички алые, а поют они лишь тогда, когда уходит зима, тает снег и начинают бить фонтаны.

Король.Я не вижу твоей птахи, мне очень жаль. Отпусти ее и дай руку. Смотри только, чтобы колибри не уселся мне на шапочку.

Донья Инес (делает вид, что отпускает птичку, ставшую предметом их беседы, и протягивает левую руку царю). Вот та рука, которую согревал мне колибри. Он вылетел за окно, в ночную мглу. Ему так нравится молодой месяц.

Король (гладя ее руку). Птичка так слабо согревала тебя. Левая рука твоя — тюльпан. Вот уже одиннадцать лет, как я овдовел. Когда мне было семь лет, меня женили на девятнадцатилетней толстухе. Родители всегда хотят все за тебя решать. После смерти жены я понял, что никогда не знал любви.