Альваро Кункейро - Год кометы и битва четырех царей

— Подойди ко мне! — сказал он печально и ласково.

Не то чтоб он произнес именно эти слова, он говорил на каком-то чуднóм языке, но Виконт его понял. Приблизился, снял шапку, которую обычно натягивал на уши, так как боялся простуды. Было одиннадцать часов вечера, и господин Хулиан возвращался домой из клуба, где проводил время за карточным столом. Когда он подошел поближе, Креститель опрокинул ему на голову свой кувшин.

— Прощай! — сказал Креститель.

— Доброй ночи! — отозвался господин Хулиан.

Некий каноник поверил в достоверность этого события, ссылаясь на его простоту и безыскусственность. Ему возражали, приводя факты, как это принято в нынешних школах. Этот самый Хулиан в холодные вечера выходил теперь без шапки, словно хотел показать, что окончательно излечился от простуды благодаря душу, который устроил ему Иоанн Креститель. Какой-то историк заявил, что это не мог быть Иоанн Креститель, потому что в его времена в Палестине таких кувшинов не изготовляли. Тогда кто-то сказал, что, наверно, это был дух, хозяин этих вод, и он взял кувшин, какой попался под руку. Владелец таверны на площади, по прозвищу Лысый, заявил, что у него таинственным образом исчез кувшин с ручкой в виде змеи, и хватился он его как раз в тот вечер, когда случилось чудо. Его Преосвященство епископ запретил называть это событие «крещением», во-первых, потому, что Хулиан уже был крещен после рожденья, а во-вторых, потому, что явившийся ему дух не произнес положенных по обряду слов. Лысый клялся, что чудо случилось именно в тот самый вечер, сообщил по секрету, что у него в этот час была в гостях некая вдовушка, и, прежде чем подступиться к ней и склонить ее к греху, прибегнув к доводам змея-искусителя, он собирался попотчевать вдовушку мускателем из кувшина с ручкой в виде змеи, а затем увлечь в спальню, находившуюся в глубине дома, где их ждала постель, подогретая бутылками с горячей водой. Сам господин Хулиан не мог с уверенностью сказать, что это был за сосуд: кувшин, чаша или раковина, но вода вылилась ему на голову, это уж точно. Прошло немного времени, и воспаление легких отправило его на тот свет. Все свое состояние он завещал на благоустройство источника: построили бассейн, окаймленный каменными розами и кувшинами с ручкой в виде змеи. На двух крайних кувшинах гирлянды ваятель высек коленопреклоненного господина Хулиана. На украшение источника ушли не все его деньги, и городской совет решил потратить их на приданое бедным девушкам, и через некоторое время число незаконных детей в городе значительно уменьшилось.

Пятнадцатого марта город празднует годовщину того знаменательного дня, когда через мост проследовал Юлий Цезарь, отправляясь покорять племена одноголовых лакеронов, которых не следует путать с двухголовыми лакеронами, появившимися позже. Историки сообщают, что у озерных лакеронов был двухголовый предок, изобретший сеть и серп — чем и объясняется объединение племен, промышлявших ловом рыбы, с земледельческими племенами, — и в его честь лакероны, отправляясь на войну или на жертвоприношение, прилаживали к плечу вторую голову, вырезанную из березовой чурки, и на ней были намалеваны огромные страшные зубы. Предполагалось, что Цезарь остановился на мосту, примерно на третьем пролете, где теперь красуется каменный лев, и ждал, пока принесут воды из источника, дабы утолить жажду. Два центуриона развернули перед ним карту владений одноголовых лакеронов, простиравшихся от Снежных гор до Океана. Цезарь устремил на карту свой всепобеждающий взгляд — и Океан стал понемногу отступать, оставляя длинную полоску красноватого песка, по которой можно было пройти в страну озерных лакеронов, минуя леса и горные перевалы. Цезарь сделал несколько глотков, посмаковал воду, попил еще и улыбнулся.

— Незабываемый вкус! — воскликнул он.

Дождь перестал, тучи разошлись, выглянуло солнце, в листве черных тополей запели дрозды, да еще под мостом бултыхнулся лосось. Добрые предзнаменования! Юлий Цезарь сел на своего коня по кличке Прималеон, помеси кельтской и греческой пород, смирного, короткохвостого и с белым пятном на брюхе меж задних ног, и продолжил путь.

Шестого декабря был другой праздник, годовщина прихода в город Святого Гоара Альпийского [6] Святой Гоар (ум. 575 г.) — аквитанский отшельник, прожил более шестидесяти лет на берегу Рейна. Его хижина у названного его именем местечка Санкт-Гоар стала местом паломничества. . Смиренный отшельник спустился со Снежных гор и перед мостом остановился, не осмеливаясь вступить на него — ничего похожего он в жизни не видал. Горожане собрались у моста поглазеть на пришельца: низенького роста, щуплый, одетый в звериные шкуры, но в глазах его сиял свет; он стоял на коленях, опираясь на посох. Над головой дрожал золотистый нимб. Епископ города, также с посохом, но — увы! — без нимба над митрой, приветствовал необычного странника. Тот сказал, что он — Гоар Альпийский, Господь послал его в горы выручать из беды заблудившихся путников, такого моста он никогда в жизни не видел и потому молится, прежде чем вступить на него, опасаясь, не дьяволово ли это творение.