Альваро Кункейро - Год кометы и битва четырех царей

Когда санитары принесли тело в город, дома отодвинулись и закружились в хороводе, точно гонимые ветром сухие листья. Улицы раздались вширь, перемешались, входя одна в другую, превратились в площади. Санитары поставили носилки посреди такой площади, которую они прежде никогда не видели: она была выложена мраморными плитами, и мраморные лестницы со всех четырех сторон спускались к морю. Да, это был остров! Наступила ночь, в волнах отражался свет маяка. От стоявшего в бухте парусника шагал по волнам к острову человек. Очень высокий, закутанный в черный плащ. В глазах его горел какой-то странный огонь. Куда он устремлял взгляд, там появлялся маленький золотистый кружок, освещавший все, что хотели видеть глаза.

— Без документов, — сообщил пришедшему комиссар по делам иностранцев, стоявший на отделившемся от дома балконе, а дом тем временем медленно сползал к морю.

Человек в черном плаще откинул простыню с трупа. Голова умершего покоилась на красной шелковой подушке, левая рука подпирала щеку. А в правой руке он держал закрытую книгу, которая была заложена кинжалом с рукоятью, украшенной драгоценными камнями, в том месте, где покойный остановился, перед тем как уснуть. Или умереть. Одет он был в белое и зеленое. Его можно было хорошо разглядеть при свете уличных фонарей, которые срывались со своих мест и кружили над ним, как стая птиц. Длинные черные волосы, провансальская шапочка, из-под которой был виден круглый бледный лоб. Но что это? Он дышит?

И действительно, казалось, будто покойник ровно и спокойно дышит.

— Когда мы в него стреляли, на нем были красные штаны! — послышался неизвестно откуда голос капрала.

Человек в черном плаще, словно цирковой фокусник, снова прикрыл тело простыней и снова откинул ее. На носилках лежал совсем другой человек. Светловолосый, с загорелым лицом, в синей с позолотой одежде; правой рукой он держал у пояса гвоздику, словно нюхал ее перед тем как уснуть. Или умереть. Человек в черном плаще обернулся к публике:

— Я мог бы проделать это сто раз, и сто раз здесь оказывался бы совсем другой человек!

— А есть этому какое-нибудь научное объяснение? — спросил комиссар с парящего в воздухе балкона.

— Есть поэтическое объяснение, оно гораздо выше. Предположим, уважаемые дамы и господа, что этот человек жил в грезах некоей женщины и сам в это время грезил. Женщина эта не знает, что он умер, и спрашивает себя, где же он бродит. То, что вы здесь видите, — ответ на вопрос любящей женщины и на грезы самого этого человека.

— Чего доброго, в какой-то раз он окажется живым! — предположил светловолосый стражник, поднимавший повыше Куклу, держа ее за талию, чтоб ей лучше было видно.

Человек в черном плаще откинул простыню в последний раз — на носилках лежал пожелтевший скелет.

Мария махала платком, отгоняя золотистых бабочек, вылетавших из пустых глазниц черепа.

— Паулос!

— Если бы этот человек смог хоть на мгновение собрать воедино все свои грезы, он бы воскрес. В этом, возможно, великий секрет грядущей вечной жизни.

Сказав эти слова, человек в черном плаще пошел по ступеням лестницы к морю. В городе все возвращалось на свои места, словно кто-то менял декорации на сцене театра. По улицам туда и сюда шли люди, каждый спешил по своим делам. Начал накрапывать дождь. Капли падали на труп неизвестного, оставленный на носилках посреди двора, где он дожидался судебного врача, который должен был произвести вскрытие.

Человек в зеленой шляпе сел за столик у входа и заказал кувшин вина. Сделал несколько долгих глотков и посчитал, что вино холодное. Поставил кувшин на лавку меж колен, куда падали лучи вечернего солнца. Откинулся на дубовую спинку старой скамьи, закрыл глаза и, опершись локтями на колени, задремал. Должно быть, снилось ему что-то хорошее, потому что он улыбался. Раза два качнулся назад, во второй раз голова его, не найдя опоры, резко откинулась, и он проснулся. Посмотрел на хозяйку таверны, подошедшую к двери, и снова отхлебнул вина. Хозяйка уставилась на его зеленую остроконечную шляпу с загнутыми полями, отороченными золотой канителью. К шляпе серебряной булавкой были приколоты небольшие перья, синие и красные, веером расходившиеся с правой стороны. Хозяйка обратилась к незнакомцу:

— Простите, ваша милость. Это у вас охотничья шляпа или такие сейчас в моде?

Незнакомец, прежде чем ответить, допил вино. Подняв кувшин, направил в рот сильную струю и опускал кувшин, когда чувствовал, что не успеет проглотить, а под конец опрокинул его кверху дном и допил остатки. Кувшин был из темной глины, но горлышко и основание были опоясаны белыми волнистыми линиями, а на выпуклой части начертана буква «Т». На бочке стояли другие такие же кувшины, все с буквой «Т». И на одной из бочек тоже белела эта буква. Когда на кувшин падало солнце, на глине, почерневшей, видимо, от пережога, проступали зеленые пятна. На иных кувшинах зелень была такая яркая, точно весенняя травка на лугу, и тогда пузо кувшина походило на выпуклую географическую карту какой-нибудь страны. То ли Сицилии, то ли Прованса. На ближнем из стоявших на бочке кувшинов в зеленую страну врезался обширный залив розоватого моря. Незнакомец решил, что залив расположен на западе и окрашен лучами заходящего солнца. Это где-нибудь в Ирландии.