Потом отвинтил крышку термоса и налил в нее дымящийся кофе. Черный-пречерный, крепкий как слеза дьявола. Какой любил Ботан.
- Будем отмечать твой уход нетривиально, старик, – сказал я. – Хватит уже фигней заниматься.
Я подул на кофе и хотел уже отглотнуть, но мне пришло в голову, что нужно сказать тост (или не тост, а эпитафию? Как будет правильнее, Ботан?.. Ах да. Извини).
Я подумал и сказал:
«Устала комета
Лететь сквозь сотни миров
В поисках своего.
Надеюсь, ты найдешь свой мир, Ботан, – продолжил я. – Здесь тебе было не очень уютно, чего уж говорить. Не совсем ты вписывался в контекст современной жизни, был человеком «не от мира сего» и частенько чувствовал себя чужим. Но там, куда тебя сейчас занесло, ты обязательно отыщешь свою вселенную. Свою планету. Свой дом.
А я буду о тебе помнить. Потому что… Думаешь, я не знаю, что ты для меня сделал? Ха-ха, не будь наивным албанским мальчиком.
Ты втащил меня в Параллельный Мир, не к ночи будет упомянуто. И в психушку. Я же знаю – это ты вызвал милицию, старик, когда увидел меня на краю крыши. Потому что испугался – подумал, что я решил не ждать того дня… 14 610-го дня моей жизни. А Вадику-драгдилеру ты сказал, что я на Тибет уехал – ну, чтобы он со своими поганками от меня отстал. И еще много мелочей я теперь понял… Ну да чего уж теперь. Давай, старик, не скучай там».
Я отпил горячий и терпкий кофе, поставил крышку на землю и поднял голову.
Осень в этом году ясная, погожая, и деревья за оградой Самосыровского кладбища еще не облетели. Стояли яркие – золотые, оранжевые, пурпурные, синие… Ну ладно, с «синими» я слегка загнул, но все равно – красивые. И воздух, знаешь, такой… вкусный.
Я открыл кофр и достал саксофон. Собрал его, вставил трость… Трость новая, еще не разыгранная, ну да ладно. Я вспомнил, как Ботан прыскал со смеху, когда я киксовал, так пусть от души посмеется, если я вдруг лажанусь.
Я выдул пару звуков, они прозвучали мягко и чисто.
- « Осенние листья», старик. Твоя любимая, – сказал я и заиграл.
Печальная и светлая мелодия плыла над кладбищем одинокой птицей. Я исполнил тему, потом обыграл ее в импровизе, а затем ушел в параллельную тональность и стал рассказывать деревьям, небу, всему миру – о Ботане.
Я так увлекся, что и не заметил, когда на дорожке между свежих холмиков появилась женщина. Она приблизилась, и я узнал в ней Ленку.
Она подошла и встала в двух шагах от меня.
- Привет, Виргус.
- Привет. – Я положил сакс на траву. – А ты чего здесь?
- Да вот… – Она поежилась, сунула руки глубже в карманы плаща. – На похороны шла. Да, кажется, не успела.
- Они просвистели быстро, – усмехнулся я. – Шлеп-шлеп, пара дежурных фраз, Шопен, и все разбежались.
- А ты?
- Я? Ну, я тут это… с Ботаном разговариваю.
Ленка вгляделась в мое лицо. Не усмотрев, видимо, следов безумия, слегка успокоилась.
- А почему один? Где ваши друзья?
- Наверно, пьянствовать поехали. Повод-то есть.
- А ты не?..
- А я Ботана поминаю. Будешь?
Я протянул ей кофе. Он как раз остыл, в самый раз для питья.
Ленка бросила взгляд на меня, потом на крышку термоса… взяла ее двумя руками и осторожно отпила.
- Странно, что ты пришла, – сказал я.
- Почему?
- Я думал, ты его терпеть не можешь.
Она протянула мне крышку.
- Всех твоих друзей-алконавтов не выношу. Но Ботан все-таки был другим.
- Ты тоже заметила?
Ленка кивнула и подняла воротник пальто.
- Прохладно.
- Это точно, – ответил я. – Подожди, я тоже сейчас ухожу.
- Кстати, – Ленка слабо улыбнулась. – С днем рождения, Виргус. Здоровья тебе, счастья… и все такое.
- Спасибо. Мне приятно. Правда.
Оперевшись о колени, я поднялся с земли и встал над могилой Ботана. Напоследок захотелось сказать что-нибудь важное, значимое, но, как на зло, ничего путного в голову не приходило.
Я задрал голову и посмотрел на небо.
Оно было синим и чистым.
И очень-очень высоким.
И тут я вспомнил.
Я вспомнил.
- «Ты считал королей и правителей пылинками праха. Ты смотрел на сокровища, золото и жемчуг, как на кирпич и гальку. Ты смотрел на лучшие шелковые одежды, как на рваные лохмотья…» Да, старик, ты был таким. Я искал просветления, я искал просветленных, а просветленный жил рядом со мной.
Ленка подошла и встала рядом.
«Ты понимал, что учение о мире – это иллюзии фокусников. Ты различал высшее понятие освобождения, как золотую ткань во сне и смотрел на святую дорогу среди освещенных дорог, как на цветы перед глазами…»
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу