Уильям Моэм - Рассказы (Авторский сборник изд-ва «Республика»)

Музыка смолкла, бал окончился, почти все улеглись, немногие бодрствовавшие нашли себе приют в курительном салоне. Она прошла в каюту, не встретив по дороге ни души. Там она достала бювар и написала мужу письмо:

«Дорогой мой, сегодня Рождество, и я хочу сказать тебе, что мое сердце исполнено самых теплых чувств к вам обоим. Я вела себя глупо и нелепо. Я думаю, мы не должны мешать нашим любимым обретать счастье на их лад, напротив, мы должны любить их так сильно, чтобы не чувствовать себя от этого несчастными. Я хочу, чтобы ты знал: я не ревную тебя ни к одной из радостей, так странно пришедших в твою жизнь. Я больше не испытываю зависти, обиды или мстительного чувства. Не бойся, что я буду несчастна и одинока. Если когда-нибудь ты поймешь, что я нужна тебе, я приму тебя с радостью, не попрекая и не тая недобрых чувств. Я бесконечно благодарна тебе за все те годы счастья и нежности, которые ты подарил мне, и предлагаю тебе в ответ чувство, не связывающее тебя никакими обязательствами и, хочу надеяться, совершенно бескорыстное. Думай обо мне по-доброму и будь счастлив, счастлив, счастлив» .

Она поставила подпись и вложила письмо в конверт. Хотя оно не могло уйти раньше, чем из Порт-Саида, ей хотелось поскорее опустить его в почтовый ящик. Так она и сделала. Раздеваясь перед сном, она глянула на себя в зеркало: глаза ее сияли, щеки под румянами горели. Будущее больше не казалось ей пустыней, а дарило надежду. Она скользнула в постель и заснула крепким сном без сновидений.

Сперва у сиамского короля было всего две дочери, и он назвал их Ночка и Денек. Но вскоре королева подарила ему еще двух девочек, и он решил всех четырех назвать в честь времен года: Веснянка, Лето, Осень, Зимка. Когда в положенное время произошло очередное прибавление семейства и королевских дочек стало уже семь, он захотел, чтобы они носили имена семи дней недели. После рождения восьмой он призадумался — не знал, как поступить, пока не вспомнил, что есть еще названия месяцев. Но их всего двенадцать, возражала королева, да и она будет все время путаться — легко ли выучить такое множество имен? Но король оставался тверд — король был человеком очень твердым и, что-нибудь решив, не мог уже решить иначе, как ни тщился. Поэтому он повелел, чтоб его дочки прозывались Январина, Февралина, Марта — все это по-сиамски, [35] В научном обиходе этот язык называется тайским. (Примеч. перев.) разумеется, и так дошел до самой младшей — Августины. Ну а когда на свет явилась следующая, ее, само собой, назвали Сентябриной.

— Теперь у нас осталось про запас всего только три имени: Октябрина, Ноябрина и Декабрина, — сетовала королева, — потом придется начинать сначала.

— Не придется, — возразил король. — По-моему, двенадцати дочерей вполне достаточно для мужчины. Когда у нас родится прелестная малютка Декабрина, я буду вынужден, как это ни прискорбно, отрубить вам голову.

И он горько заплакал — ведь он так любил королеву! И королева тоже опечалилась, она-то знала, как тяжко будет королю, если ему придется отрубить ей голову. И для нее это была бы такая неприятность! Но, к счастью, тревожиться им об этом не пришлось, потом в семье рождались только мальчики, и каждого именовали следующей буквой алфавита, а так как добрались пока всего только до буквы «И», для беспокойства не было причины.

Но так случилось, что у королевских дочек, которым то и дело меняли имена, все время портился характер. Особенно у старших, чьи имена меняли чаще. И лишь у Сентябрины, которая не ведала, что и ее могли бы звать иначе (если, конечно, не считать тех прозвищ, какими ее часто награждали сестры из-за того, что у них портился характер), был кроткий, славный нрав.

У короля Сиама был один обычай, который бы неплохо перенять и нам с вами: в день своего рождения он никогда не принимал, а только раздавал подарки и, видно, делал это с удовольствием, так как нередко сокрушался, что день рождения празднуешь лишь раз в году — ведь и рождаешься всего однажды. А так он потихоньку сплавил все подарки, которые ему когда-то поднесли на свадьбу, и все торжественные адреса, которые ему вручали мэры городов в знак верности сиамского народа, и даже старомодные короны. Как-то раз, когда под рукой у него не нашлось ничего лучшего, он подарил всем дочерям по чудному зелененькому попугайчику в чудесной золотой клетке. Клеток было ровно девять, и на каждой было выгравировано название одного из девяти месяцев. Ах, как гордились принцессы своими попугайчиками! Каждое утро они целый час проводили перед клетками своих любимцев — учили их говорить. И так каждый день, ибо принцессы были характером в отца и, что-нибудь решив, уже не отступали. Вскоре все до одного попугайчики научились говорить «Боже, храни короля» и «Эта Полли — просто прелесть» на семи разных языках — разумеется, восточных. Однажды утром Сентябрина пришла проведать своего попугайчика и увидела, что он лежит бездыханный, задрав кверху лапки. Как же горько она плакала! Никто-никто из фрейлин не мог ее утешить. Чего они только не делали! Она все плакала и плакала, так что в конце концов они побежали к королеве испрашивать совета.