Любен Каравелов - Болгары старого времени

— Донка, а кто готовит и ставит хлеб бай Ненко, раз он один живет?

— Тетя Гана. Не самому ж ему хлеб месить.

— А он тебе близкая родня, часто он ходит к вам?

— Конечно, часто. Мама всегда его зовет. А ты что это все про него толкуешь? — вдруг спросила Донка, обернулась к Райке и засмеялась.

Райка и так вся горела от стыда, а теперь покраснела еще больше и растерянно молчала, не зная, что ответить.

— Эх, какая ты в самом деле, Донка! — пробормотала она, оправившись от смущения. — Спросить уж ни о чем нельзя!

— Не притворяйся, не притворяйся, я все знаю, по глазам вижу. Вон как ты покраснела.

— Ой, не говори, Донка. Что ты… Будто я такая… Вот так подружка!

— Да что тут такого, Райка? Чего ты на меня в самом деле набросилась? Говори уж все сразу. Я тебе про Стойчо все рассказываю. Что в этом плохого? Первая ты, что ли, на свете? Чего всполошилась, будто бог знает, что с тобой стряслось?

— Ничего, Донка, я… потом все скажу, Пойдем споем вместе с Цонкой и Станой, хочешь?

Девушки доканчивали только первый куплет, когда Райка с Донкой выпрямились над мотыгами и подхватили:

В воскресенье перед домом Нотуровцев, как всегда, собралось хоро. Ненко, весь день в ожидании его не находивший себе места, едва солнце стало клониться к закату, приоделся и побежал на майдан. Явился он туда одним из первых. Донкиной подружки еще не было. Огорченный и раздосадованный, он постоял с парнями, глядя не на хоро, а на толпившихся кругом людей. Вдруг глаза его просияли. Среди девушек, спешащих на майдан, показалась та, что обожгла его сердце. Ненко стало так хорошо и радостно, будто солнце выглянуло из-за туч. И он притаился в сторонке, чтобы удобней было смотреть на нее.

Райка все время оглядывалась по сторонам. Глазами она искала Донку, той и вправду еще не было, но не ее она ждала, а совсем другого, хоть даже самой себе не решилась бы признаться в этом. Наконец поодаль, за кучкой парней, она увидала кого-то, покраснела, потупилась и больше уже не решалась туда взглянуть. Но когда хоро приближалось к тому месту, где стоял этот «кто-то», она вся вспыхивала ярким румянцем и не смела поднять на него глаза. И хорошо становилось, и сердце билось сильней оттого, что он рядом и смотрит на нее.

Вечером Райка пошла сзывать женщин назавтра полоть к ним кукурузу. Надо было рыхлить второе поле. Зашла она и к Донке, но та сказала, что обещала идти в другое место. Райка спускалась с крыльца, когда кто-то отворил ворота. На улице было уже темно, и она не разглядела, кто.

— Придешь к нам завтра помогать, Донка, ты ведь обещала? — спросил Ненко (это был он). — Я напомнить зашел.

— Донка в доме, — шепотом ответила Райка, она узнала его и вся залилась краской.

— Гляди-ка, а я думал, это Донка!

Райка, не поднимая головы, пробежала мимо него. Собирая других соседок, она ругала себя: «Зачем я не притворилась, послушала бы, что он еще скажет Донке!»

Донка была одна в комнате. В котелке над очагом тушилась кислая капуста, она помешивала ее и ворошила дрова под котелком, чтоб лучше горели. Мать во дворе под навесом доила корову, дети весело играли в другой комнате.

— Кто это у тебя был? — спросил Ненко.

— Да ты разве не узнал? Это же Райка.

— Какая Райка?

— Рассказывай, так ты и не знаешь. Эх, какой же ты, бай Ненко! У кого ты позавчера у ключа воды попросил? Ты и тогда не знал? Думаешь, я не видала, как ты ей вслед смотрел?

— Бог с тобой, Донка, что ты мелешь? Будто мне больше дела нет. А что воды у нее попросил, так она сама мне дала, у меня и в уме ничего не было. Я уж и забыл про то, а ты сразу и пошла!..

— Рассказывай, рассказывай, все равно от меня не укроешься, я людей насквозь вижу. И ты туда же, фыркает… словно по уговору…

— Перестань, Донка, тетя услышит.

Тут как раз в дом вошла мать Донки с полным подойником в руках, и повелись иные разговоры.

На другой день Ненко нес в поле обед. Дорогой он думал о том, кончат ли сегодня бабы полоть кукурузу. Нынче тут работало не семь, как в прежние разы, а только шесть женщин, да и вышли они позже, чем всегда. «Будь ты неладно, — бормотал он, — останется самый пустяк, теряй из-за него весь день. И с другой работой запоздаешь. Послать бы завтра кого-нибудь одного кончать, да ведь кто станет полоть в одиночку? Вот нашлась бы такая, чтоб вышла рано-ранешенько… и чтоб это, была та девушка… Эх, да неужели же это возможно, боже мой!»

Представил он себе ту, которую видел вчера на хоро, и это была уже не «та девушка», а его молодая жена, и вот они вдвоем идут допалывать кукурузу, и она так ласково, так нежно смотрит на него и улыбается, и он тоже улыбается… И они держатся за руки…