Любен Каравелов - Болгары старого времени

В Левском сочетались в равной мере горячность Каблешкова, твердость характера Бенковского и внутренняя сила Караджи {70} 70 Каблешков, Караджа. — Каблешков Тодор (1851–1876) — один из героев Апрельского восстания 1876 года; Караджа Стефан (1840–1868) — герой освободительной борьбы болгарского народа, организатор четы, перешедшей через Дунай в Болгарию в 1868 году. . Но ему было присуще и то, чего не хватало им: непреодолимое упорство и выдержка. Первые блеснули как метеоры на нашем синем небе, взволновали сердца людей и угасли. Можно сказать, что эти люди пришли только ради того, чтобы вписать свои великие имена в историю и уйти. Деятельность Левского была более продолжительной и более плодотворной. Судьбе было угодно, чтобы простой турецкий писец, полуграмотный дьякон показал миру, что может сделать безграничная преданность великой идее — идее, которую олицетворял в нашем представлении его могучий образ. Что бы ни говорили скептики, Левский был выразителем той силы, которая родилась в вековых страданиях народа, прошедшего через невообразимые унижения. Семь лет он ходил по Болгарии, побывал в сотнях сел и городов, создавал в них комитеты, учил, ободрял народ, держал в страхе богачей и возмущал турок. Все это он делал с неизменной настойчивостью и непостижимым упорством; турецкие власти уставали, преследуя его, а он не уставал становиться им поперек дороги: преодолевал все препятствия, убеждал маловерных, будил равнодушных. Он оказался бессильным только против предательства. Некий поп Крыстю, из Ловеча, подло его предал. Попав в руки своих мучителей, раненный двумя пулями, он, как говорят, принял яд, чтобы не изменить своей клятве, а когда яд не подействовал, стал биться головой о стену в Софийской тюрьме, но убить себя не мог, и его, полумертвого, турки повесили.

Таков был человек, известный под именами: Дьякон, Васил Левский и Апостол, которого судьба поставила во главе передового отряда проповедников свободы и мучеников за нее, для того, чтобы пробудить народ, подготовить великие события и оказаться в ряду творцов светлого будущего.

Это был маленький Гус {71} 71 Гус Ян (1369–1415) — ученый, глава чешской реформации, борец за национальную чешскую культуру и независимость Чехии. Погиб на костре по обвинению в «еретичестве». , который не стал гигантом только потому, что не успел; в Иудее он был бы распят, в средние века — заживо сожжен, в девятнадцатом иске повешен… Три казни, три символа: распятие, огонь Торквемады {72} 72 Торквемада (1420–1498) — испанский монах-инквизитор, известный своим фанатизмом, жестокостью и массовыми сожжениями еретиков. , виселица — три вида насильственной смерти; придуманные в разные времена для казни и бесчестных и бессмертных…

— Будь здоров, Гика! Наливай полней стаканы, черт тебя возьми!

— Ура! Будьте здоровы! — крикнули хором хэши, чокнулись, выпили до дна, со звоном поставили стаканы и расправили усы.

— А где же Каранов? Где Бебровский? Разве Хаджия не позвал их?

— Бебровский пошел рассчитываться с Никулеску… к вечеру вернется. Разве я мог забыть этого балканского медведя? Каранов тоже придет. Он отправился за своим братом, и они явятся вместе. Брат его заявил, что подожжет лавку, если его не возьмут с собой. Вот молодчина!

— А Гунчо?

— Гунчо… он продал свое оружие, болван…

— А я его вчера видел, он купил великолепный винчестер. Придет непременно, — сказал третий хэш.

— Ну, а Попче? — спросил кто-то.

— Попче пошел за Кирчей, Марковым и Койновым. Койнов, бедняга, болен, сильно кашляет, но все-таки хотел прийти.

— Когда речь идет о таком святом деле, не до болезней, — заметил один из хэшей.

— Нет ничего такого, что могло бы помешать болгарскому герою умереть за свою отчизну, — торжественно произнес еще один, вспомнив слова из известной драмы Войникова.

— Кто сейчас уклоняется — тот подлец.

— Будьте здоровы, братья! Да здравствуют борцы за свободу! — воскликнул хэш в румынской солдатской куртке без погон. — Да здравствует народ!.. Смерть тиранам!.. Гика, наливай же Добре и Петру…

— Ура!

— Долой басурманов!

— Ах да, вы знаете, — закричал Димитрий, — Мравка опять попал в голубятню!

— Его уже раз восемь сажали этой зимой, — подхватил Асланов, — и все по мелочам. Схватит с прилавка пару яблок, полиция тут как тут и — айда в Курте де Курни {73} 73 Курте де Курни — ироническое румынское название тюрьмы. . Поймают его, а он не сопротивляется, нарочно это делает, когда есть нечего. В тюрьме хоть покормят.