Юлий Крелин - Суета

Нет-нет, я не хочу повторять обывательские благоглупости, что необходимо, мол, приближать смерть безнадежных больных. Во-первых, это просто дурно, дурно без объяснений, как не надо объяснять, сколь худо красть; а во-вторых, наша наука еще слишком мало знает. Пусть эта нелепость останется недумающим или крайне эгоистичным горожанам, да и поселянам тоже… Это из основ нашего бытия: абсолютное понимание, что злое, худое, а что — доброе.

Что стоила бы наша жизнь, если бы люди, такие, как наши доктора и им подобные, не горели, а потом не заливали пожар своей кровью?! Да-да. Именно своей, своей… Мир и держится на этих чудаках, они находят свой интерес, сообщают его всем и украшают жизнь.

Недели две тому, наверное, вечером поздно — звонок. Я с внимательностью старика смотрел передачу «Сегодня в мире», и вдруг звонит Руслан с дежурства: если меня не затруднит, конечно, и всякие прочие вводные слова в большом количестве произносит и просит зайти к Федору. Он со мной в одном доме живет, а телефона у него нет. Просит сказать, что привезли только что больного с разрывом аневризмы аорты, что кровь он уже заказал, что Льву он уже позвонил, что лучше им оперировать втроем и что если он, Федор, хочет, если он в состоянии, если он не пьян… ну и так далее. О чем говорить! Пошел к Федору. Не успел я начать, тот покраснел, заволновался, замельтешился, схватил брюки со стула, побежал…

Я домой вернулся, телевизионная передача закончилась. Думаю, как у них там дела. Скоро, думаю, уже начнут. Думаю, делать сейчас нечего, завтра я не работаю… Короче, старый дурак, поплелся к ним. И меня, как видно, увлекли. Ну не смешно — где она, мудрость стариков?

Приехал. Оперировал Лев, ассистировали они вдвоем и второй дежурный, совсем молодой хирург. По наркозу дежурила заведующая реанимацией Светлана Петровна. А от меня какой толк! Да я с этой новой хирургией и не знаком. Но смотреть интересно. Больной, пожалуй, моих лет, может, чуть моложе. Старик, в общем. Стоило ли затевать такую войну? Надо же иметь силы перенести все то, что они учиняют. С другой стороны, от разрыва умрет в ближайшие часы. Действительно, рассуждать некогда. Кровь-то вытекает. Вскрыли живот, а там около двух литров крови. Весьма изрядно, почитай половина уже вытекла. Сразу начали переливать. Частично кровь из живота обратно в него перелили. Понимаю, что сейчас главное — пережать аорту выше, остановить кровотечение. Если аневризма начинается ниже почечных артерий, быстро справятся… Оказалось, ниже. Пережали более или менее быстро. Кровотечение остановили и, уже не торопясь, стали саму аневризму выделять. Молодцы! Красиво у них получается. А как непрезентабельно выглядят края разорванной аневризмы! Отсекли весь мешок, и стало там просторнее, виднее. А теперь протез вшивают. Сосудистый шов — весьма педантичная вещь: ниточка к ниточке, меленько, меленько, так, чтоб между стежками кровь не просачивалась. Вот дьявольщина! Просачивается. Руслан: «Давай прошьем». А Лев: «Подождем, подержим. Может, остановится. У нас мало иголок осталось». Бедняги. Такое дело делают, а о чем думать должны! И, между прочим, подержали, подождали, и остановилось кровотечение. Я себе этого и не представлял. Умри я сегодня утром, так никогда бы и не узнал. Хотя, если подумать, все ясно: останавливается же кровь сама от простого прижатия при ранении маленького сосуда. И здесь так же. Что ж, красиво вшили протез, канальи. Изящная работа. И впрямь штаны, как их называют больные. Называют с наших слов, поскольку сами они протеза, естественно, не видели. Хотя хирурги так не говорят. Удивительно, не правда ли?

Пустили кровь к ногам. Все восстановили. Хорошо! Вот старый дурак, театр нашел, не заметил, как ночь прошла. Сколько они здесь эти операции делают, а первый раз пришел посмотреть. Ну не такую. Такие редко бывают. Конечно, обращаясь так привычно и запросто с сосудами, хирург становится много техничнее, а стало быть, и смелее. Конечно, они теперь другие. Качественно другие… Смелее и причудливее.

И больной после операции ничего был. Ну что и говорить — молодцы! Вот уж действительно — мо-лод-цы! — как порой кричат в телевизоре. Лев нас с Федей домой потом отвез. Федору уж скоро на работу опять. Может, хотел дома похвалиться. Моя-то разворчалась, куда там! Очень оригинальные вещи говорила: я немолод, мне нельзя, она волновалась. Я ей говорю, что давно в театре не был, что это не только не хуже, но лучше, интереснее. А она мне: а я словно в цирке побывала, глядя на тебя. Ну что ты скажешь!