Джон Пристли - Добрые друзья

Мистер Окройд нашел Джоби в самом дальнем углу, в толпе восхищенных слушателей. На нем был тот же красный шарф и костюм в коричневую клетку — или его точная копия. Физиономия его ничуть не побледнела и глаза блестели все так же, да и вообще он почти не изменился: разве что веселости немного поубавилось. Зима, голодный сезон для Джоби, оставила на нем едва различимый след. Еще минуту или две он рассказывал байку о громадном толстяке — при этом бурно жестикулируя для наглядности, — а мистер Окройд скромно стоял в сторонке, цедя пиво и покуривая трубку. Перебивать друга он стеснялся, но показаться ему на глаза все же хотел.

— Ну, — сказал Джоби, к всеобщему восторгу облапошив громадного толстяка, — дернем по второй? Я угощаю! Будете, мальчики?

Джоби вскочил и вдруг заметил мистера Окройда. Он пригляделся внимательней, наморщил лоб, и вдруг его лицо озарилось радостью узнавания.

— Эй, да я тебя знаю! Ты Джордж! Джордж со смешной корзинкой!

— Он самый! — Мистер Окройд расплылся в улыбке.

Растолкав толпу, Джоби обошел вокруг стола и хлопнул мистера Окройда по плечу.

— Ты починил мне лоток! Минутку, минутку… а где это было? Вспомнил! Не говори! Мы вместе поехали в Рибсден, правильно? Здоровяк Джим Саммерс устроил там переполох. Но ты вроде не местный? Из Йоркшира, верно? Дружище Джордж! Я часто тебя вспоминал, тебя и твою смешную корзинку — четыре дня в солнечном Саутпорте, так я ее прозвал, помнишь? Кто бы мог подумать, Джордж, что мы еще свидимся! Сказка! Давай возьмем по стаканчику и ты мне все расскажешь. На ребят не смотри, они подождут.

— Это можно! — хмыкнул мистер Окройд, улыбаясь до ушей. — Я аж обмер, как твой голос услыхал! «Да ведь это старик Джоби!» — думаю. Дай только свое допью, потом еще закажем. Ну, как жизнь, Джоби? Все торгуешь надувными игрушками?

— Да я уж несколько месяцев ни одной игрушки не видал, — ответил Джоби. Он начал заказывать два пива и заказывал до тех пор, пока кружки не подали. — Не-е, — изрек он, отирая со рта пену, — я больше не торгую. На ярмарке в Ноттингеме кой-чего подзаработал, а через недельку Томми Склок — помнишь Томми? — опять смотал удочки, а я заливать стал, понимаешь? Добрался до Ньюкасла, засел в кабаке и проигрался там в очко со всеми потрохами: лоток и прочее. Вот жизнь!

— А машина что? — сочувственно осведомился мистер Окройд.

— А, бедняжка Лиз! Она еще до Ньюкасла отбросила коньки, когда я только-только из Ноттингема выбрался — пьяный в дым. Помнишь, она иногда взбрыкивала ни с того ни с сего — ничем ее не остановишь. Как-то едем мы, а навстречу здоровый такой грузовик размером с дом. Ну, я руль вывернул, и мы — хлоп! — аккурат в стенку влетели. Старушке весь перед снесло. «Чудненько!» — подумал я, вытащил из нее все вещи и встал на дороге, попутку ловить. За полдоллара меня подвезли до Ньюкасла, а Лиз так и осталась стенку подпирать.

— Эх, что поделать! — мудро кивая, проговорил мистер Окройд. — Небось в убыток тебе пошла? Жалость-то какая! Я часто вспоминал твою развалюшку. У ней внутри и жить можно было, вот диво!

— Погоди, Джордж. Я еще выпью, пока ты свою дохлебаешь. В общем, проигрался я в пух и прах. Помыкался чуток, а потом встретил малого из «Материкового цирка Барони». Они выступали на всяких старых катках и крытых бассейнах — куча какаду, дрессированные псины, шелудивые обезьянки и два полудохлых пони. Ты бы видел этот цирк — позорище! Я б на рынке и то лучше собрал. Но малый этот — Джонни Дули, простачок, конечно, — пообещал мне работу. Всяко лучше, чем ничего. Ну, я и устроился. Угадай, что я там делаю, когда не кормлю собак, не намыливаю шампунем какаду, не продаю билеты и не таскаю всякий реквизит? Я — Тонио, знаменитый клоун с материка! Ты б меня видел, стыд и срам. В неделю платили два фунта пять шиллингов — если повезет. Все мои коллеги подыхали с голоду, честно. Даже пони, и те еле на ногах держались. На сигареты не хватало — за них тебя могли убить, прямо из рук вырывали. За месяц я позабыл, как выглядит кусок мяса. Те ребятки могли что угодно сожрать — хоть тебя. «Слушайте, — говорю, — надоели мне эти тонио-баронио, уйду я от вас». Ну, и ушел. А потом встретил малого, который устраивал всякие аукционы для простофиль.

Все эти и многие другие байки о своих зимних приключениях Джоби Джексон влил в уши мистера Окройда, пока они сидели за столиком неподалеку от бара. К концу рассказа они допили по второй пинте пива (на сей раз угощал мистер Окройд). Джоби Джексон вновь стал свободным торговцем с собственным лотком, но теперь дела у него шли очень скромно. «Словом, опять я взялся за старое, — подытожил он. — Скоро увидишь. Штука называется „Джоуи в бутылке“: такой стеклянный человечек, которого надо сунуть в бутылку и покачать пробку — он и затанцует. Старо как мир, но малышня пищит от восторга! И закупать их недорого. Если правильно выбрать место, деньги сами в руки плывут. Но мне этого мало. Я еще помогаю одному приятелю — он торгует линолеумом. Поднимаю кусок и бью по нему со всей мочи — мол, нипочем не порвешь, до конца жизни хватит. Словом, вкалываю и коплю денежки, тем и живу. Ну а ты-то чем занимаешься, Джордж? Все обо мне да обо мне…»