Уильям Марч - Глаза Билла

— Мы только что говорили о вас, перед тем, как вы пришли, — сказал Билл. — То есть, я с сестричкой. Хотел выспросить у нее, как вы выглядите.

Доктор придвинул стул и сел лицом к пациенту.

— Надеюсь, она дала вам правдивый отчет и не слишком прошлась по мне?

— Она ничего не сказала. А зачем? Я и без ее рассказов знаю, как вы выглядите.

— Вот расскажите мне, как вы меня представляете, а потом я отвечу, правы вы или нет.

Он подошел к столу, включил свет и поправил абажур на лампочке.

— Ну, это просто, — сказала Билл. — Вы очень представительный человек со снежно–белыми седыми волосами, и вы на голову выше всех, кого я встречал. У вас глубокие карие глаза. Они добры, но могут метать молнии и видят человека насквозь. Никакая низость от них не скроется, потому что вы благородны и не прощаете низости в других.

Доктор коснулся кончиками пальцев своих мягких сострадательных глаз.

— Нет, Билл, вы сильно промахнулись, на много, много миль.

Он выключил лампочку под абажуром, поправил рефлектор на шее, повернулся к больному и сразу стал специалистом.

— Сейчас в комнате совершенно темно, — сказал он. — Немного позже я стану постепенно увеличивать свет, пока ваши глаза к нему не привыкнут. Я это всегда объясняю своим пациентам, чтобы они не пугались в первый момент.

— Как можно, доктор! — ответил Билл с негодованием. — Как можно! Я так верю в вас, что никакого страха.

— Сейчас я сниму бинты, если вы готовы.

— Давайте, — сказал Билл, — я нисколько не беспокоюсь.

— Расскажите мне о том несчастном случае на работе, — попросил доктор после некоторой паузы. — Вы рассказывайте и не думайте ни о чем другом, а то я, по правде, так и не понял толком, что тогда у вас случилось.

— Что тут рассказывать, доктор. Я женат, три пацанёнка — всё, как жена вам тогда написала, так что мне надо было вкалывать и держаться за работу. Там каждый день отправляют людей в бессрочный отпуск, но я сказал, что меня не выкинут. Я сказал себе, что нужно крепко вкалывать и стараться, потому что на мне семья. Я себе говорил, что меня не выставят, что бы там ни творилось.

— Опустите руки, Билл, — мягко попросил доктор. — Говорите сколько хотите, только держите руки на коленях.

— Я, кажется, перестарался, доктор, — продолжал Билл. — Я, кажется, взялся за лишнее… А тут вдруг сверло на сто кусков — прямо мне в глаза: я даже сразу не понял, что случилось. Остальное вы, доктор, сами знаете.

— Да, плохо, — сказал доктор. Он неслышно вздохнул и покачал головой. — Не повезло тебе, парень.

— Вот я сейчас, наверно, скажу глупость, но вот скажу как на духу, я всё для вас доктор сделаю, я думал об этом… Вот прямо сейчас скажу, а вы запомните: если вам от меня что‑то надо будет, вы только слово скажите: всё брошу и прибегу с любого места. А если я говорю, что захотите, так и есть, даже жизнь… Вот что я хотел сказать.

— Я очень ценю ваше чувство, — сказал доктор, — и я знаю, что вы так и думаете.

— Вот что я хотел сказать, — повторил Билл.

Наступила минутная тишина, и доктор осторожно произнес:

— Для вас сделали всё, что только можно было сделать, Билл, и нет оснований думать, что операция оказалась неудачной. Но иногда такие вещи не получаются, как бы мы ни старались.

— Я совсем не переживаю, — ответил Билл спокойно, — потому что у меня есть вера. Я знаю так же твердо, как то, что я здесь сижу, что когда вы снимете бинты, я увижу ваше лицо.

— Вы, возможно, будете разочарованы, — медленно сказал доктор. — Так что имейте это в виду, и не надо слишком надеяться.

— Да я просто шучу, — сказал Билл. — Какая мне разница, как вы выглядите? Я всё это в шутку. — Он опять засмеялся. — Выбросьте из головы, доктор, забудьте это.

Доктор положил маленькие точеные руки себе на колени. Он чуть нагнулся вперед, всматриваясь в лицо пациента. Глаза его уже привыкли к темноте, и он ясно различал черты Билла. Он включил маленькую лампочку под абажуром, загораживая ее рукой. Вздохнул, покачал головой и задумчиво потер руками лоб. — У вас тоже дети дома? — спросил Билл. Доктор подошел к окну, осторожно потянул за шнур, и тяжелая штора неслышно разошлась. — У меня три дочки, — ответил он. Осеннее солнце ворвалось в комнату и легло клином на полу, касаясь рук Билла, его грубого поднятого лица и стены за ним.

— Вот это да! А у меня три пацанёнка… Бывает же.

— Это можно назвать совпадением, — сказал доктор.

Он подошел к креслу и встал между Биллом и солнцем.

— Сейчас можете поднять руки, если хотите, — устало произнес он.