Йозеф Рот - Отель «Савой»

У Звонимира много друзей. Они кричат:

— Звонимир!

— Друзья! — говорит какой-то мужчина, стоя на колодце. — Ждут войска! Сегодня вечером они будут здесь!

Мы проходим по городу. В нем тихо. Лавки закрыты. Нам навстречу попадаются еврейские похороны. Носильщики с покойником на плечах несутся во всю прыть, и с криком за ними следом бегут женщины.

Мы знаем, что нам уже не суждено снова увидеть отель «Савой». Звонимир хитро улыбается: «Наша комната не оплачена».

Мы проходим мимо той табачной лавочки, в которой выставляются номера выигравших в малой лотерее билетов.

— Вчера был тираж, — говорит Звонимир.

Лавочка опасливо и глухо заперта, но тиражная доска прикреплена к стене, рядом с зеленою дверью в лавку. Я не увидел своих номеров; быть может, вчера их записали мелом и дождь смыл их.

Авеля Глянца мы встречаем в еврейском квартале. Ночь он провел не в отеле. Он сообщает новости:

— Вилла Нейнера разрушена. Нейнер и его семейство уехали на автомобиле.

— Убить! — орет Звонимир.

Мы возвращаемся к отелю. Толпа не расходится.

— Вперед! — кричит Звонимир.

Несколько возвращенцев подхватывают этот призыв.

Какой-то человек протискивается сквозь толпу и остается впереди. Вдруг я вижу, как он протягивает руку, раздается выстрел, кордон полицейских колеблется, толпа вваливается на улицу. Полицейский офицер издает резкую команду. Раздается несколько жалких выстрелов, несколько человек падает, несколько женщин визжит.

— Ура! — кричат возвращенцы.

— Дайте место! — кричит Фаддей Монтаг, рисовальщик. Он высокого роста и худощав, выше всех на полголовы. Он кричит в первый раз в своей жизни.

Его пускают вперед, и за ним следуют другие.

Постояльцы отеля протискиваются сквозь толпу на базарную площадь.

На базарной площади стоит заведующий гостиницей. Он проник сюда незамеченным. Он прикрывает рот обеими руками, и зовет, и напряженно протягивает шею к окнам седьмого этажа:

— Господин Калегуропулос!

Я слышал, как он зовет и прокладывает себе путь к нему. Тут происходит так много интересного. Меня же интересует Калегуропулос.

— Где Калегуропулос?

— Он не хочет уйти! — кричит заведующий. — Он, подумайте, не хочет!

В это мгновение открывается люк чердака, и появляется Игнатий, старый лифт-бой. Неужели сегодня его так высоко поднял его лифт?

— Отель горит! — кричит Игнатий.

— Спускайтесь же вниз! — зовет заведующий.

Вдруг из чердачного люка вырывается яркое пламя; голова Игнатия исчезает.

— Нам нужно спасти его! — говорит заведующий.

Вдруг, подобно зверю, вырывается сноп желтого пламени.

Загорается на шестом этаже. За окнами видны белые пучки огня.

Пожар на пятом, четвертом этажах. Горят все этажи в то время, как толпа штурмует гостиницу.

В суматохе я замечаю Звонимира и окликаю его.

В сильный шум тяжелыми ударами врывается звон городских башен и колоколен.

Раздается барабанная дробь. Ее сопровождает гул от твердо ступающих подбитых гвоздями сапог. Раздается звук команды.

Солдаты явились раньше, чем я предполагал. Они ступают точно так же, как и мы когда-то маршировали, широкими, развернутыми двойными шеренгами с офицером во главе и барабанщиком сбоку. Ружья с примкнутыми штыками они держат наперевес. Они маршируют под дождем, грязь летит вверх, и вся сомкнутая солдатская масса топает, подобно машине.

Командный оклик разъединяет эту плотную массу. Двойные шеренги расступаются. Солдаты стоят, подобно вырубленному лесу, в больших интервалах на арене борьбы.

Они окружают весь массив зданий. Толпа замкнута в отеле и на тесной улице.

Звонимира я больше не видел.

Всю ночь я прождал Звонимира.

Было много убитых. Быть может, Звонимир был среди них? Я написал его старику-отцу, что Звонимир умер в плену. К чему мне было сообщать старику, что смерть настигла его силача-сына в пути?

Многих возвращенцев настигла смерть в отеле «Савой». Она в продолжение шести лет охотилась на них, на войне и в плену. Кого преследует смерть, того она и настигает.

В седеющем утре вздымаются полуобвалившиеся остатки отеля. Ночь была прохладная и ветреная и способствовала росту пожара. Утро несет с собою серый, косой дождь, который тушит скрытый огонь.

В обществе Авеля Глянца я направляюсь на вокзал. Следующий поезд должен уйти вечером. Мы сидим в пустой зале для пассажиров.

— Знаете ли вы, что Игнатий, собственно, и был Калегуропулосом? А Гирш Фиш также сгорел в отеле.