Валентин Рыбин - Разбег

— Покинь мою кибитку! — едва сдерживая ярость, попросил Чары-ага. От негодования он встал и указал резким жестом на выход.

— Не спеши, Чары-джан, дай высказаться, — как ни в чем не бывало сказал Куванч-бай. — Ты в конце концов должен попять, что человек сотворен аллахом, и все человеческие поступки управляются аллахом. В мире начался беспорядок от того, что нашлись люди которые отказались от естества, данного всевышним, и начали жить по самовольным законам. Глупый захотел быть умным, бедный — богатым, строптивый — благородным. Что из этого получается, видно на тебе, Чары-хан. Строптивость твоя, когда ты не имел власти, раздражала меня и земляков наших. А теперь, когда ты захотел жить по самовольным законам и захватить власть, — строптивость твоя пришлась не по вкусу всему миру. Тебя не уважают ни старые мудрые люди, ни большевики…

— Вон отсюда! — вскричал Чары-ага и сбросил с плеча тулуп. — Вон, проклятый эксплуататор!

Гневный крик Чары-аги опять не пронял и даже не потревожил Куванч-бая. Он как сидел, так и остался на месте. А люди его встали, окружили Чары-агу, усадили на место.

— Сядь, сядь, хозяин, зачем кричишь…

— Чары-ага, бай-ага в самом деле прав, называя тебя строптивцем. Разве так принимают гостей!

— Успокойся, Чары-ага, еще не все потеряно. Мы не дадим волкам заблудшую овцу, мы вернем ее в наше стадо.

— Да, Чары-ага, мы надежные чабана… Садись, дослушай поющего до конца.

Куванч-бай выждал, пока Чары-ага сядет, и деловито положил к ногам его сверток.

— Вот, Чары, возьми на первый случаи деньги… Тут тебе хватит на несколько лет. Паши, сей хлопок, но только не хватайся за винтовку, за саблю, да и конторские бумаги тебе ни к чему. А если не нравится батрацкая доля — поезжай в пески к нашим людям. Там простят тебе все твои заблуждения… Там в непреклонных, как ты, очень нуждаются…

— Вон отсюда, сволочь! — вновь вскричал Чары-ага и швырнул сверток в лицо Куванч-баю. Вскочив, он ударил бая ногой в живот, тот повалился на спину. Но остальные гости навалились на Чары-агу и принялись избивать, нанося удары по лицу, голове, по животу. Чары-ага отмахивался, как мог, кричал, матерился. Мощный его голос привлек внимание Бике и обоих дочек. Жена и без того украдкой наблюдала, что там происходит в кибитке, а тут, когда пошла потасовка, Бике-джан заголосила на весь аул:

— Люди, спасите, убивают! Ой, люди добрые, спасите!

Крики женщины напугали Куванч-бая и его приспешников — пока аульчане собирались на помощь, непрошенные гости торопливо покинули кибитку бывшего председателя «Кошчи».

Спустя месяц после этого примечательного в жизни Чары-аги события, он сидел во дворе Каюмовых, на тахте, и рассказывал Ратху о своих злоключениях. Рассказал во всех подробностях, с чего началось и чем кончилось, спросил, потупившись, как ему дальше жить и быть. Ратх, пока его гость энергично размахивал руками и выкрикивал проклятия, терпеливо молчал. Но как только Чары-ага излил весь свой гнев, бросил резко:

— Вот до чего довел нас ненужный либерализм! Мы отказываемся от строгих мер, мы начинаем похлопывать врагов по плечу, а это им только на руку. Мы их добровольно зазываем в колхоз, а они, грозя гневом и всемикарами аллаха, уводят дехкан из колхоза. Нынешнее время — две тарелки весов. На одной двенадцать лет социалистической жизни, на другой — тысячелетия патриархальщины. Нет, дорогие мои, весы не в нашу пользу! Надо драться засучив рукава. Надо ликвидировать всех врагов Советской власти! Надо боем вырвать бедняков из цепких рук хозяев и духовенства! Я этого не оставлю…

— Ратх, дорогой мой, что же ты посоветуешь мне? — Чары-ага пожалел, что распалил своего старого друга не на шутку.

— Подумаем! Но я обещаю тебе… Я восстановлю тебя в прежней должности…

— Не надо меня восстанавливать, — насупился Чары-ага. — В Карабек я не вернусь.

— Неужели струсил? — Ратх окинул собеседника горячим подозрительным взглядом.

— Не говори глупых слов, товарищ, — рассердился Чары-ага. — Нет на земле человека, которого бы я испугался. Не боязнь меня привела в Ашхабад к тебе. Мысль одна есть — исполнить ее хочу. Две девчонки у меня… Нельзя ли их устроить на текстильную фабрику? Говорят, фабрику построили.

— С этого и начинал бы. — Ратх согласно кивнул, дав понять, что устроить его дочерей проще простого. — С Иргизовым связь держишь?

— А как же!.. Вот только давно не виделись.

— Ничего… Он тоже тебя не забыл. Как встретимся — всегда красного пальвана Чары-агу вспоминаем. Ты разыщи его, позвони в штаб полка, — он тебе поможет. У него на фабрике друг работает…