Валентин Рыбин - Разбег

В то время, как Иргизов разворачивал и ставил на стол огромную белую вазу, а Ратх ставил в нее розы Чепурного, Лилия Аркадьевна знакомила гостей со своей матерью, Верой Сергеевной.

— Это вам, — сказал Иргизов, подавая респектабельной «маман» духи.

— Иргизов, как ты мил! — воскликнула Лилия Аркадьевна. — Маман по достоинству оценит твой подарок.

— Спасибо, товарищ Иргизов, — благодарно улыбнулась Вера Сергеевна. — Большое вам спасибо.

— Маман, ну зачем же «товарищ», говори проще! — капризно потребовала Лилия Аркадьевна и заглянула в глаза Иргизову, ожидая — что же он принес в подарок ей.

Иргизов вышел в переднюю, достал из кожанки завернутую в платочек статуэтку и вернулся в комнату.

— А это вам, Лилия Аркадьевна. Это мадонна… берегите ее.

Лилия взяла фигурку в руки, повертела, жалко улыбнулась и положила на подоконник. Иргизов понял, что она оскорбилась, — приняла статуэтку, как нелепую шутку, и хотел было внести ясность — что собой представляет эта скульптурка.

— Лилия Аркадьевна, но это же… Она с развалин Древней крепости!

— Ах, оставь, пожалуйста, — Лилия Аркадьевна трудно сглотнула воздух и произнесла неестественно громко:

— Друзья, прошу вас — садитесь за стол! Василий Иваныч, — обратилась она к Чепурному. — Берите бразды в свои руки. Я назначаю вас тамадой!

— Спасибо за столь ответственную должность, Лили! — живо отозвался тот и обратился ко всем. — Итак, прошу всех садиться. Но, разрешите, Лилечка, посмотреть что за диковинку подарил вам Иргизов?

Он взял с окна статуэтку, повертел в руках, обратил внимание на дырочки, поднес к губам и вдруг заиграл, словно на свистульке.

— Ба, да это же детская свистулька, ей-богу! — восхитился Чепурной. — Напрасно, Лилечка, вы обиделись на Иргизова за его шутку. Тут я вижу прямой намек. В следующий раз он принесет детскую колыбельку, и все встанет на свое место!

Все рассмеялись. Лилия Аркадьевна тоже. Лишь Вера Сергеевна не нашла в реплике Чепурного ничего забавного.

— Что вы такое говорите! — сказала она Чепурному. — О какой колыбельке может быть речь, когда у моей дочери жених в Москве!

— Как?! — изумилась Тамара Яновна.

— Ну, Лилия Аркадьевна, вы оказывается скрытный человек, — огорчился Чепурной.

Иргизов вообще растерялся: покраснел от смущения и закашлялся. И до слез смутилась Лилия Аркадьевна.

— Маман! — воскликнула она, притопнув. — О чем ты говоришь? О каком женихе ты говоришь? Во-первых, это был просто воздыхатель, а во-вторых, это было так давно!

— Прости, Лилечка, у меня нечаянно вырвалось, — мать умоляющим взглядом посмотрела на дочь, но увидев, как та от обиды и досады поджала губы, вышла из-за стола.

— О господи! — воскликнула Тамара Яновна. — Я не вижу причин отчаиваться. Мало ли что было раньше!

Чепурной, по старшинству, предложил произнести тост Ратху. Тот сказал несколько лестных слов молодой хозяйке — все выпили шампанского. Затем пожелала долгих лет жизни и самого яркого счастья Тамара Яновна. Натянутость, возникшая от неудачного иргизовского подарка и шутки Чепурного, тут же исчезла. Вера Сергеевна завела граммофон: полились звуки «Амурских волн». Чепурной подхватил Лилию Аркадьевну и начал кружиться с ней, подмаргивая гостям и беспрестанно что-то нашептывая на ухо партнерше. Иргизов, так и не сумев обрести равновесие, вышел на балкон и там закурил.

«Черт возьми, значит, все-таки есть у нее кавалер… Жених… Где-то в Москве. А я-то думал она шутит, поддразнивает меня. Ну и лопух же! Все — баста. Довольно с меня ухаживаний».

Из комнаты на балкон доносились звуки граммофона, восклицания и смех. Иргизову вдруг сделалось не по себе от того, что он демонстрирует свою обиду. «Какое бы у меня настроение ни было, — решительно подумал он, — но надо веселиться и не портить вечер другим». Он разогнулся, поправил ремень и вошел в комнату широко улыбаясь и оглядывая танцующих. На глаза ему попалась стоявшая у окна Вера Сергеевна. Иргизов подошел к ней:

— Разрешите? Правда, я танцор не особенно искусный.

— Я — тоже, — улыбнулась старшая хозяйка. — Но я с удовольствием принимаю ваше предложение.

Они вошли в круг и закружились, тесня остальных.

— Ох, господи, не столкнуть бы трильяж! — громко заговорила Вера Сергеевна. — Вы такой проворный, товарищ Иргизов — я не успеваю за вами!

Он перестал кружить ее, повел плавно. Заговорил, чтобы не молчать. Ему показалось, что молчать с ней ни в коем случае нельзя.