Валентин Рыбин - Разбег

— А муж ваш, говорите, на Челекене?

— Аркаша-то? Ну, конечно — он со своими вышками там возится.

— Что же вы его не пригласили на день рождения дочери?

— Ну как же, как же! — возразила Вера Сергеевна. — Посылала я и письмо, и телеграмму.

В это время пластинка откружилась, наступила тишина. Иргизов, усадив хозяйку в кресло, подошел к столу.

— Друзья! — предложил он громко. — Давайте выпьем за Веру Сергеевну!

Лилия Аркадьевна одарила его улыбкой:

— Ты умница. Я сегодня влюблена в тебя.

— Спасибо, — сухо ответил он.

Лилия Аркадьевна насторожилась. Она вдруг почувствовала, что в Иргизове есть что-то такое сильное и своевольное, с чем никогда ей не справиться. Тихонько сказала ему:

— Я же по-дружески, Иргизов, — не надо обижаться.

— Ну, что вы, Лилия Аркадьевна, какая может быть обида?

Веселье тотчас продолжилось — опять играл граммофон и кружились пары. Но Лилия Аркадьевна уже не могла простить маленькую обиду Иргизову. Танцуя то с Чепурным, то с Ратхом, она упорно старалась не замечать его. Она хотела наказать его за беспардонность — у нее это получалось с блеском. Иргизов шутил, смеялся, но уже деланно, словно вымучивал свое веселье. Лилия Аркадьевна, косясь на него, решила, что достаточно — он наказан, и опять заговорила с ним. Он сделал вид, что не слышит ее.

Тогда она вышла на балкон и поманила его к себе пальцем:

— Иргизов, что все это значит? Ты почему хамишь?

— Простите, больше не буду, — скучно выговорил он и посмотрел на часы… — Двенадцатый час… Не пора ли домой? Сестричка моя уже заждалась.

Это был вызов, и Лилия Аркадьевна снесла его стойко.

— Ну что ж, раз ждет… А мы еще потанцуем…

Ему ничего не оставалось, как отправиться в прихожую и надеть кожанку.

На огромном дворе кавалерийского полка звонко запела труба, возвещая утреннюю побудку. Иргизов услышал ее на пустыре между городом и аулом. Тотчас он пришпорил скакуна и перевел его с шага в рысь.

Подъехав к ипподрому, Иргизов отворил ворота, направился к конюшне, где его поджидал Аман.

— Хай, Иван-джан, я думал ты совсем не приедешь. Сколько можно ждать?!

— Куда спешить-то? Полк твой только еще встает, а мы уже, считай, в пути, — Иргизов с седла подал Аману руку.

— Вах, Ваня, мне же надо к обеду вернуться. Сам знаешь, в четыре часа начнутся конные соревнования, — недовольно проговорил тот.

— Успеем, — Иргизов благодушно улыбнулся, подумав: «Быстро, однако, Аман усвоил военный порядок!» Вспомнил, как прошлым летом ходил в Совнарком к Атабаеву, просил, чтобы конюха Амана Каюмова и его сына приняли на службу в кавалерийский полк. Без особого труда убедил Иргизов председателя Совнаркома в том, что Аман мог бы стать незаменимым наставником молодых бойцов по части джигитовки, а сын его — хорошим командиром. Атабаев, выслушав Иргизова, подумал и позвонил в полк. Командир полка согласился не сразу, высказал по телефону какие-то свои сомнения, но все же согласился. И вот уже год, как Аман ходил в должности командира взвода — занимался с конниками на ипподроме, а сын его, Акмурад, учился в полковой школе.

Аман вывел из конюшни уже оседланного серого коня и вскочил в седло.

Выехав на проселок, а затем на Фирюзиискую дорогу, они пустили коней вскачь и вскоре были в Багире — небольшом селении, прилепившемся к предгорьям Копетдага. Утро только начиналось. Природа, смахивая с себя сонную одурь, будила все живое упоительным пением жаворонков, взлетающих в небо и вновь падающих наземь. В селении перекликались петухи. И белые струйки дыма от тамдыров поднимались в синеющую высь. На фоне пока еще мрачных горных хребтов черными купами выделялись карагачи. Но вот на востоке, за Полторацком, зарозовел горизонт. И оттого, как он быстро и жарко разгорался, Иргизову показалось, что там за горизонтом стоит неведомое существо и раздувает горячие угли зарева. Первые лучи солнца скользнули по вершинам гор, высветив клочья еще недотаявшего снега. Глазам стало больно от белизны: Иргизов зажмурился. И вот уже солнце сняло ночную тень с копетдатских склонов, и они стали темно-зелеными. У подножия гор четко высветились два огромных холма. К ним-то и устремили своих коней всадники.

Давно намеревался побывать на этих развалинах Иргизов, да все недосуг. Несколько раз проезжал мимо по дороге в Фирюзу, но так и не заехал.

Сейчас он оглядывал оба городища издали и думал: «Конечно же, они строились черт знает когда. Говорят, сам Македонский бывал здесь. И если верить запискам асхабадских любителей археологии, то тут была временная столица великого полководца. Непонятно только, почему на восточном городище не сохранилось стен, на западном есть. И даже дорога видна: она поднимается желтой полоской вверх к проему крепостных ворот».