Гюстав Флобер - Бувар и Пекюше

По ночам он не спал. Несколько раз он даже вставал с постели и, натянув на босу ногу сапоги, в сорочке, стуча зубами, пробегал через весь сад, чтобы накрыть парники своим одеялом.

Канталупы созрели. Отведав первую, Бувар состроил гримасу. Вторая была не лучше, третья тоже. Пекюше находил для каждой особое оправдание, вплоть до последней, которую он выбросил за окно, объявив, что ничего не может понять.

В самом деле, так как он выращивал рядом различные сорта, то сахарные дыни смешались с огородными, большая португальская с большой монгольской, соседство томатов усугубило анархию, и в итоге получились отвратительные ублюдки, напоминавшие вкусом тыкву.

Тогда Пекюше занялся цветами. Он выписал от Дюмушеля растения с семенами, запасся вересковой землею и решительно приступил к делу.

Но пассифлоры он посадил в тени, анютины глазки — на солнце, покрыл навозом гиацинты, полил лилии после цветения, загубил рододендроны чрезмерным подрезыванием, поощрил рост фуксии столярным клеем и зажарил гранатовое деревцо, подвергнув его в кухне действию огня.

Когда наступили холода, он прикрыл шиповник колпаками из толстой бумаги, обмазав ее сальною свечой; это имело вид сахарных голов, державшихся в воздухе на палках. У далий были огромные подпорки. И между этими прямыми линиями виднелись искривленные ветви японской софоры, которая оставалась неизменной, не увядала и не цвела.

Однако самые редкостные деревья процветают в столичных садах, должны же они привиться и в Шавиньоле; и Пекюше обзавелся индийской лилией, китайской розой и эвкалиптом, который был тогда на заре своей славы. Все его опыты не имели успеха. Пекюше с каждым разом все больше недоумевал.

Бувар тоже наталкивался на затруднения. Друзья советовались, открывали одну книгу, переходили к другой, затем не знали, на что решиться ввиду противоречивых указаний.

Так, например, Пювис рекомендует мергель, руководство Роре отвергает его.

Что до извести, то, несмотря на пример Франклина, Рьефель и Риго от нее как будто не в восторге.

Держать землю под паром Бувар считал средневековым предрассудком, Между тем Леклерк указывает случаи, когда это почти необходимо. Гаспарен ссылается на некоего лионца, который в течение полувека выращивал хлебные злаки на одном и том же поле: это опрокидывает теорию севооборота. Тюль восхваляет обработку земли в ущерб удобрению; но вот появляется майор Битсон и отменяет удобрение вместе с обработкой земли!

Чтобы предугадывать погоду по приметам, они согласно классификации Лек-Говарда изучили облака, — те, что развеваются подобно гривам, те, что похожи на острова, те, которые можно принять за снежные горы, — стараясь отличать серые тучи от перистых, слоистые от кучевых. Формы изменялись, прежде чем они успевали подобрать название.

Барометр их обманывал, термометр не давал никаких указаний. Но они прибегли к фокусу, придуманному при Людовике XV некоим турским священником. Помещенная в банку пиявка должна была подниматься в случае дождя, держаться на дне при устойчивой ясной погоде, извиваться, когда грозила буря. Атмосфера почти всегда противоречила пиявке. Они поместили вместе с нею еще трех. Все четыре вели себя различно.

После долгих размышлений Бувар пришел к убеждению, что заблуждался. Его поместье требовало крупной культуры, интенсивной системы, и он рискнул всем своим свободным капиталом: тридцатью тысячами франков.

Подстрекаемый своим другом, он помешался на удобрениях. Яму для компостов он заполнил ветками, кровью, кишками, перьями, всем, что мог найти. Применял фекальную жидкость, бельгийскую, швейцарскую, щелок, копченую сельдь, водоросли, тряпки, выписывал гуано, попытался его изготовлять и, проводя до конца свои принципы, не допускал, чтобы зря пропадала моча: он уничтожил отхожие места. К нему во двор приносили трупы животных, и он унавоживал ими землю. Кусками падали усеяны были все поля. Бувар улыбался посреди этой заразы. Установленный на телеге насос обдавал навозною жижею всходы. Тем, чьи лица выражали отвращение, он говорил:

— Да ведь это золото, золото!

И жалел, что у них нет еще больше навоза. Счастливы жители стран, где можно видеть естественные гроты, наполненные экскрементами птиц!

Рапс уродился жалкий, овес — средний, а зерно имело такой запах, что с трудом нашло сбыт. Странно было то, что Холмик, очищенный наконец от камней, приносил меньше урожая, чем раньше.

Бувар счел полезным обновить инвентарь. Купил скарификатор Гильома, экстирпатор Валькура, английскую сеялку и большой плуг Матье де Домбаля, но работник ее раскритиковал.