Кальман Миксат - ИСТОРИЯ НОСТИ-МЛАДШЕГО И МАРИИ TOOT

— Я никогда не сплю после обеда. Это только важным господам под стать.

— Что же вы делаете?

— Если нет работы, читаю обычно. Есть у вас в доме библиотека?

— Нет.

— Но книги-то есть? Я выберу себе какую-нибудь для чтения.

— Нет тут ни одной, дружок, сказал же вам, что я ученик животных.

— Тогда я попросил бы тот словацкий песенник, который вы обещали мне дорогой. Лицо Коперецкого просияло.

— Ага! Ну конечно! Я и шкатулку тоже пообещал. Ступайте к себе в комнату, я все пришлю вам.

Малинка пошел к себе и после сытного обеда лениво прилег на зеленый репсовый диван, пуская кудрявые пряди дыма в воздух. Задумался о том, почувствовала ли госпожа Коперецкая, что он здесь. (Сам он непременно почувствовал бы на ее месте.) А как они встретятся? Что она скажет? Испугается или обрадуется? И Малинка решил: что бы ни случилось, он будет владеть и сердцем и нервами.

Две дородные кошки уже охотились под кроватью: они сидели, уставившись на щель в полу, — очевидно, подстерегали ускользнувшую туда добычу. Малинка от скуки наблюдал за охотницами и с великодушием сытого человека чисто теоретически сочувствовал стремлению алчных кошек, сам тоже с нетерпением поджидая появления мыши. Но где же она, трусишка, что даже показаться не смеет? Бедные кошечки, сколько им приходится вот так стоять на страже ради крохотной добычи. Да, все-таки лучше быть секретарем губернатора!

Но едва он предался сочувственным размышлениям о кошках, как раздался стук, и в ответ на «войдите» в дверях показалась румяная крестьянка лет сорока, круглолицая и тупоносая.

— Вам кого? — спросил Малинка.

— Того молодого господина, который приехал из Пешта. Это вы и есть, наверное?

— А вы кто?

— Я нянька маленького барона, — ласково ответила крестьянка и, облизнув пальцы, кокетливо поправила на лбу волосы, которые были такие же желтые, как и здешняя глинистая почва.

— Нянька? — удивился Малинка. — А что вам нужно от меня?.. Я-то ведь не грудной младенец?

— Да у меня и нет молока, — кокетливо и жеманно возразила баба. — Я не кормилица. Была когда-то кормилицей, — она горестно вздохнула, — но теперь уже только певчая нянька. Пою по ночам маленькому барону, после того как Марта покормит его грудью.

— Ну, а от меня что вы хотите, добрая женщина?

— Девица я, слава богу, — поправила она его. — Девица Мария Колесар.

— Сами же сказали, что были кормилицей, вот я и подумал…

— А что ж тут такого? — Она потупила совсем незлые глазки и добавила: — Ведь вы не поп, да и я не монашка.

— Ладно, ладно, — с нетерпением воскликнул Малинка, все больше и больше изумляясь. — Но что вы хотите от меня?

— Да ведь я могу то же самое спросить у вас, барич? — И она лукаво, выжидательно посмотрела на него.

— Я? Ничего.

— Тогда ума не приложу, зачем барин прислал меня сюда.

— Ага! — Малинка догадался вдруг о смысле игривой шутки Коперецкого. Стало быть, это и есть песенник! — Вот оно что! Теперь я понял. Вы, верно, много песен знаете?

— Что верно, то верно. Я знатная певунья. В этом деле я дока. Все песни знаю, какие тут у нас окрест поют. Потому что, когда еще жива была моя матушка, царство ей небесное, в доме у нас двадцать два года подряд была прядильня, а уж туда все песни залетали.

Малинка понял, что принципал поставил его в смешное положение, и даже разозлился (ох, уж я отплачу ему за это!), но сообразил, что разумнее всего не подать виду и как-нибудь половчее, без шума покончить с этой дурацкой шуткой.

— Вот что, Мария Колесар, я очень люблю деревенские песни, не меньше, чем те, что птицы поют. Но когда птица в клетке поет, это не доставляет мне никакого наслаждения, я люблю слушать ее издали, когда она сидит среди ветвей. Вот так и песня — только издали хороша. Поэтому пойдите, пожалуйста, в сад и пойте там, а я открою окошко и буду слушать.

Мария Колесар была чуточку смущена таким странным предложением, ну да ведь баре всегда дурью мучаются! Поэтому она молодо повернулась веретеном и сказала:

— Как хотите, голубок!

Выбежала из комнаты, и вскоре в саду под окном зазвучала занятная словацкая песенка. Пела женщина тихо, усыпляюще, так жужжит полевая муха.

Кто же ты, Анчурочка-девица? Лен волос да незабудки глаз… Не могла, как роза, ты родиться, — Знать, с небес упала ты на нас! И меня позвали: «Ну-ка, Дюри, Залатай худые небеса!..» Я ищу прореху — там, в лазури, Гибну я, Анчурочка-краса! [26] Здесь и далее стихотворные переводы В. Корчагина