Андрэ Стиль - Париж с нами

— Они поговаривают об отплытии с грузом.

— Может, это очередной трюк?..

— Нет, похоже на правду. Нас заставили расставить бочки по местам, для равновесия.

У Пьера очень утомленный вид.

— Если уж кто будет счастлив, так это я, клянусь тебе, — говорит он. — Тошнит от всего. В следующий раз дай мне любое задание, только не такое.

Вот и остальные рабочие. Одни подходят к Пьеру, другие еще мнутся, опасаясь встречи с демонстрантами. Но увидев, как встречают Пьера и остальных, они несколько успокаиваются. Только четверо упорно прячутся за спинами охранников и вместе с ними зубоскалят — среди них и вчерашний штрейкбрехер. Рабочие, которые подошли вместе с Пьером к демонстрантам, возвращаются назад и под самым носом у охранников зовут товарищей:

— Идите сюда! Да иди же, я тебе говорю! Чего вы дрейфите?

Наконец все остальные рабочие переходят к демонстрантам.

— Чего вы боитесь? — увещевают их товарищи. — Разве вы не забастовали вместе со всеми?

— Как забастовали? — удивляются демонстранты.

— Они хотели обвинить нас в диверсии, — торопится рассказать Пьер. — Придумали такое!.. В одном из трюмов нашли, видите ли какие-то таблетки. Подождите, одну я захватил с собой…

Пьер вынимает свой носовой платок, развертывает его и показывает самую обыкновенную, бесцветную таблетку. Затем он тут же заворачивает ее в платок и прячет в карман.

— Они заявили, что это зажигательные пластинки. Представляешь себе, как мы были ошарашены! И так уж душу воротит от работы на их поганом пароходе, так они еще решили на нас наклепать! Ну, трое из нас начали агитировать остальных: это провокация, ребята, нельзя молчать! Все подняли бузу. Тогда они прислали охранников. Выстроили нас в трюме вдоль стенки, руки за спину. Хотели устроить обыск… Минуты через две — полная перемена. Все это чепуха! — заявляют они нам. Произошла ошибка. С прошлого рейса остались таблетки сухого спирта. Оказывается, они даже не подумали убрать на пароходе, осмотреть его, перед тем как отправлять.

— А ты-то чего пошел работать? — кричит Пьеру один из демонстрантов и злобно смотрит на него.

Пьер в ответ было замахнулся, но сдержался и спокойно ответил:

— Не знаешь, так и молчи. Ты бы лучше…

Пьер вовремя осекся — больше он ничего не имел права сказать.

— …Так вот, после этого они хотели нас заставить снова работать, — продолжал он, — но не тут-то было! Номер не прошел! Шепнул я слово одному, другому, и все наотрез отказались вести разгрузку. Мы заявили: а как же с охраной труда? Прежде всего, очистите свой пароход от всякой дряни. Ведь с горючим имеем дело. Придрались к случаю и потребовали надбавки. Все чувствовали себя оскорбленными, увидели, что работа опасная. Словом, никто не стал разгружать. Тогда нас снова выстроили вдоль стенки, приказали расставить бочки по местам для равновесия и пообещали выдать надбавку. Тут я первым заявил: «Согласен!» Правильно я поступил?

Стало почти совсем темно. Стоит ли прорываться теперь на мол, после всего, что стало известно от Святого Пьера?

Пока он рассказывал, люди, готовясь к бою, прочно закрепились на этом изрезанном рельсами и кабелем клочке земли, усеянном старыми шпалами, балками, ржавыми болтами, шкивами и прочим железным ломом. Плотная стена демонстрантов полностью отрезала мол от суши.

В этот момент появилась Полетта. Как всегда, она незаметно подошла к Анри и тихонько дернула его за рукав, давая ему возможность не отвечать, если он серьезно занят.

Анри сразу, еще не видя Полетты, почувствовал ее присутствие. Он мгновенно обернулся, забыв обо всем:

— Полетта!

Она молча бросается ему в объятия. Можно подумать, что он не видел ее целую вечность, больше чем вечность… Да и вообще видел ли он ее когда-нибудь такой? Перед ним совсем иная Полетта. Вернее, он никогда не смотрел на нее такими глазами. И все же в ней произошла какая-то перемена. В чем же дело? Полетта перестала быть только его тенью. Она существует самостоятельно. Она к нему вернулась откуда-то издалека! Конечно, и раньше Полетта делала многое без его руководства. И все ее поступки вызывали в нем восхищение, он готов был за нее полезть в огонь и воду. Значит, так было раньше? Да, вероятно, но до сих пор он это так ясно не ощущал. Кроме того… Оба сами поражены тем, как они встретились, как радостно обнялись. Ведь разлучены-то они были не больше двух часов. Отчего так забилось сердце? Но время не терпит, и Анри, нагнувшись к Полетте, скороговоркой, словно он должен сейчас куда-то бежать, шепчет: