Сомерсет Моэм - Карусель

— Здесь гости? — осведомился он удивленно.

Но прежде чем дворецкий успел ответить, из соседней комнаты послышался громкий смех. Бэзил вздрогнул, как будто его ударили.

— У ее светлости прием?

— Да, сэр.

Бэзил в ужасе уставился на дворецкого, не в состоянии понять, что происходит. Он хотел бы расспросить его, но стыдился. Все это казалось слишком чудовищным, чтобы быть правдой. Само присутствие этого слуги было возмутительно, ведь он тоже давал показания на омерзительном суде. Как могла мать спокойно смотреть на льстивое раболепное лицо Миллера? Дворецкий, заметив беспокойство в глазах молодого человека и его бледность, отвернулся с едва заметным неудовольствием.

— Передайте, пожалуйста, ее светлости, что я здесь и хотел бы поговорить с ней. Я пройду во вторую гостиную. Я полагаю, там больше никто не появится?

Бэзил прождал четверть часа, прежде чем услышал, как дверь столовой открылась и несколько человек, громко переговариваясь и смеясь, стали подниматься по лестнице. Потом зазвенел голос его матери, он звучал четко и уверенно, как всегда.

— Вы все должны удобно устроиться. Мне нужно кое с кем поговорить, и я не разрешаю никому из вас выходить отсюда, пока я не вернусь.

Через мгновение появилась леди Визард. Улыбка еще играла у нее на губах, и подозрения, которые Бэзил все это время гордо отметал прочь, сменились полной уверенностью. Казалось, его мать ничуть не подавлена и не сконфужена, напротив, отлично владеет ситуацией. В ней было не меньше стати и гордости, чем в последний раз, когда они виделись. Он ожидал обнаружить мать во власянице на руинах былой жизни, но нет: она красовалась в платье Пакен [15] Имеется в виду Жанна Пакен (1869–1936), одна из первых французских модельеров. , отличавшемся невиданной броскостью, которую могла позволить себе лишь она. Смуглая, с огромными сверкающими глазами и великолепными волосами, она едва не шокировала своей экстравагантной яркостью и обилием самых разных оттенков, словно какая-нибудь цыганка королевских кровей. Ее рост был необычен, фигура — роскошна, и, умея блестяще себя подать, она передвигалась с величием восточной королевы.

— Как мило, что ты приехал, мой дорогой мальчик! — воскликнула она с улыбкой, обнажившей ее красивые зубы. — Полагаю, ты хочешь поздравить меня с победой. Почему же ты не зашел в столовую? Там было так весело. И тебе в самом деле пора немного décrasser [16] Обтесаться (фр.). . — Она подставила Бэзилу щеку для поцелуя (разумеется, только этого и следовало ожидать от любящей, но при этом современной матери), но он отстранился. Даже его губы побледнели.

— Почему ты не сказала мне, что процесс заканчивается? — резко спросил он.

Леди Визард усмехнулась и взяла сигарету.

— Voyons, mon cher [17] Да ладно, мой дорогой (фр.). , на самом деле я решила, что это тебя не касается.

Закурив, она выпустила в воздух два идеальных кольца дыма и принялась наблюдать за сыном с неким высокомерным изумлением.

— Не ожидал, что сегодня ты устроишь праздник.

— Друзья настояли, к тому же мне надо было как-то отметить свой триумф. — Она легко рассмеялась. — Mon Dieu! [18] Боже мой! (фр.) Ты и не представляешь, насколько я была близка к гибели. Ты читал о моем перекрестном допросе? Только он меня и спас.

— Спас от чего?! — с яростью воскликнул Бэзил, и две суровые морщины пролегли между его бровями. — Он спас тебя от позорного бесчестья? Да, я прочел каждое слово. Сначала не мог поверить, что все это правда.

— Et après? [19] А потом? (фр.) — спокойно спросила леди Визард.

— Но это оказалось правдой, и нашлось не менее дюжины человек, которые все подтвердили. О Боже, как ты могла?! Я восхищался тобой больше, чем кем-либо другим… Я подумал о твоем позоре и пришел, желая помочь тебе. Разве ты не осознаешь весь ужас бесчестья? О мама, мама, ты не можешь продолжать в том же духе! Бог свидетель, я не хочу тебя обвинять. Поедем со мной, отправимся в Италию и начнем все заново…

Его пламенная речь в самом разгаре была прервана изумленным холодным взглядом леди Визард.

— Но ты говоришь так, словно я разведена. До чего же нелепо ты себя ведешь! Даже в этом случае, возможно, было бы лучше ненадолго уехать, но и то я приняла бы это с гордо поднятой головой. Ты действительно думаешь, что я сбегу сейчас? Pas si bête, mon petit! [20] Как бы не так, мой маленький! (фр.)

— Ты хочешь сказать, что останешься здесь, теперь, когда каждый знает, что ты собой представляешь, когда каждый будет указывать на тебя пальцем на улице и нашептывать остальным все новые и новые грязные подробности? И какими бы грязными они ни были, все это будет правдой.