Сомерсет Моэм: Джейн

— Понимаешь, дорогая, ты на все смотришь по-дру­гому. Ты ведь была не слишком безутешной вдовой, правда?

Миссис Тауэр встретилась с ней взглядом. Слегка по­краснела. Ей стало даже капельку неловко. Но нет, ко­нечно, Джейн простая душа и не способна на язвитель­ные намеки. Миссис Тауэр призвала на помощь все свое достоинство.

— Я так расстроена, мне сейчас необходимо лечь, — сказала она. — Мы еще обо всем поговорим завтра утром.

— Боюсь, это будет не очень удобно, дорогая. Завтра утром мы с Гилбертом получаем разрешение на брак.

Миссис Тауэр в отчаянии воздела руки к небесам, но так и не нашлась что сказать.

Брак зарегистрировали в муниципалитете. Свидете­лями были миссис Тауэр и я. Гилберт в элегантном синем костюме выглядел до смешного юным и явно чувствовал себя неловко. Такие минуты для всякого мужчины испы­тание. Но Джейн сохраняла великолепную невозмутимость. Можно было подумать, будто она привыкла выходить за­муж не реже, чем самая что ни на есть светская особа. Лишь слабый румянец выдавал некоторое волнение, скры­тое под внешним спокойствием. Такие минуты для вся­кой женщины исполнены трепета. На ней было широ­чайшее платье серебристого бархата, в покрое я сразу при­знал руку ливерпульской портнихи (несомненно, вдовы самых строгих правил), которая обшивала ее многие годы; однако Джейн настолько уступила легкомыслию обстоя­тельств, что надела широкополую шляпу, изукрашенную голубыми страусовыми перьями. При очках в золотой оправе выглядело это на редкость несуразно. Когда цере­мония совершилась, регистратор (кажется, несколько оза­даченный разницей в возрасте новобрачных) пожал Джейн руку и со всей официальностью поздравил, а молодой суп­руг, немного краснея, ее поцеловал. Потом ее поцеловала покорившаяся, но безжалостно суровая миссис Тауэр; а потом новобрачная выжидательно посмотрела на меня. Очевидно, мне тоже надлежало ее поцеловать. Что я и сделал. Когда мы выходили из муниципалитета под ци­ничными взглядами неизбежных зевак, я, признаться, оро­бел и в машине миссис Тауэр укрылся с облегчением. Мы покатили к вокзалу Виктория, так как счастливая пароч­ка двухчасовым поездом отбывала в Париж и по настоя­нию Джейн свадебный завтрак предстоял в вокзальном ресторане. Джейн сказала, что всегда очень боится опоз­дать к поезду. Миссис Тауэр при сем присутствовала лишь из чувства родственного долга, но на светскую любезность у нее сил не хватило: к еде она не притронулась (за что я ее не осуждаю, завтрак был отвратительный, и сам я тер­петь не могу шампанское в начале дня), и голос ее звучал неестественно. Но Джейн добросовестно вкушала блюдо за блюдом.

— Я всегда считала, что перед дорогой следует сытно поесть, — сказала она.

Мы проводили новобрачных, и я отвез миссис Тауэр к ней домой.

— Как по-вашему, сколько это продлится? — спроси­ла она. — Полгода?

Я улыбнулся.

— Будем надеяться на лучшее.

— Не говорите глупостей. Какое тут может быть луч­шее! Неужели вы думаете, что он женился на ней не ради денег? Разумеется, этот брак не надолго. Я только и наде­юсь, что ей придется выстрадать меньше, чем она заслу­живает.

Я рассмеялся. Тон, каким высказана была эта вели­кодушная надежда, не оставлял сомнений в подлинных чувствах миссис Тауэр.

— Что ж, если конец настанет быстро, вас утешит воз­можность сказать: «Я же тебя предупреждала».

— Даю вам слово, никогда я этого не скажу.

— Тогда вам приятно будет поздравить себя с тем, что у вас хватило выдержки не сказать: «Я же тебя предуп­реждала».

— Она старая, старомодная и скучная.

— А вы уверены, что она скучная? — переспросил я. — Правда, говорит она мало, но что ни скажет, все попадает в точку.

— За всю свою жизнь я не слышала, чтобы она хоть раз пошутила.

бюбю

Когда Гилберт и Джейн возвратились из свадебного путешествия, я опять был на Дальнем Востоке и в этот раз провел вдали от Англии почти два года. Миссис Тауэр не любительница писать письма, и хоть я изредка посы­лал ей красочную открытку, но ответа не получал. Одна­ко, возвратясь в Лондон, я встретился с ней в первую же неделю: мы оказались рядом за столом на званом обеде. Прием был многолюдный, наверно, добрых две дюжины гостей, точно дроздов в пироге в известной детской пе­сенке, а я немного запоздал и, попав в такую толпу, не вдруг разобрал, кто здесь есть. Но когда сели за длинный стол, я огляделся и среди сотрапезников увидел много лиц, широко известных по газетным фотографиям. Хо­зяйка дома питала слабость к так называемым знаменито­стям, и тут собралось на редкость блестящее общество. Миссис Тауэр и я обменялись несколькими фразами, обычными, когда люди не виделись около двух лет, а по­том я спросил, как дела у Джейн.