Роберт Грейвс - Крик

Они явились домой как раз вовремя, Рейчел встретила их на пороге, обед был готов.

— Рейчел, — сказал Ричард, — мистер Чарльз отобедает с нами. Мистер Чарльз — страстный путешественник.

Рейчел провела рукой по глазам, как бы отгоняя помрачение, может быть, это она защищалась от солнца. Чарльз взял ее руку и поцеловал, и она удивилась. Рейчел была маленькая, хрупкая, глаза — странно синие при темных волосах, кошачья грация, бархатный голос. И у нее было весьма своеобразное чувство юмора.

(«Вам бы понравилась Рейчел, — сказал Кроссли. — Она меня навещает время от времени».)

Про Чарльза трудно сказать что-то определенное. Средних лет, высокий, седой. Переменчивое лицо. Глаза большие и яркие, то желтые, то серые, то карие. Тон голоса и произношение менялись в зависимости от темы. Руки темные и волосатые, с ухоженными ногтями. Про Ричарда достаточно сказать, что он был музыкант, человек не то чтобы сильный, зато счастливый. Силу ему заменяло счастье.

После обеда Чарльз и Ричард вместе мыли посуду, и Ричард вдруг спросил Чарльза, нельзя ли послушать его крик. Он чувствует, что не успокоится, пока не услышит. Может, страшней даже думать про этот крик, чем услышать его. Словом, он уже в него поверил.

Чарльз застыл над соусником с мочалкой в руке.

— Как желаете, — сказал он. — Но помните — я вас предупредил. И если уж кричать, то в пустынном месте, чтобы больше никто не пострадал. И кричать я буду не во второй степени — это смертельно, — а в первой, первая степень только наводит ужас, и когда вы захотите, чтоб я перестал, вы заткнете уши.

— Решено, — сказал Ричард.

— Никогда еще я не кричал, потакая праздному любопытству, — сказал Чарльз. — Только защищая свою жизнь от белых и черных врагов. И еще как-то раз в пустыне, один, без еды и питья. Тут уж пришлось кричать пропитания ради.

Ричард подумал: «Ну, я-то счастливчик, счастье мне и тут не изменит».

— Ничего, я не боюсь, — сказал он.

— Завтра пойдем гулять в дюны с утра пораньше, — сказал Чарльз. — Чтоб никто не помешал. И я буду кричать. Вы же говорите, вы не боитесь.

Но Ричард боялся, еще как боялся, и особенно потому, что он, в общем-то, не мог поговорить с Рейчел и все ей сказать: он знал, что, если он ей скажет, она или его не пустит, или увяжется за ним. Если не пустит — ему по том себе не простить своего страха и трусости. А если увяжется, то одно из двух — либо крик этот сущая ерунда, и тогда она его изведет и Чарльз вместе с нею будет смеяться над его легковерием, в противном же случае она, чего доброго, от страха лишится рассудка. Так что он ни чего ей не стал говорить.

Чарльза оставили переночевать, и они проговорили до поздней ночи. В постели Рейчел сказала Ричарду, что Чарльз ей нравится, хоть он дуралей и большой ребенок. Долго еще она молола разную чепуху, потому что выпила два стакана вина, чего обычно с ней не случалось, а потом она сказала:

— Ой, миленький. Совсем забыла. Я утром стала надевать мои туфли на пряжках и вдруг вижу — одной пряжки нет. Конечно, возможно, я еще вчера перед сном заметила, что ее потеряла, но не отдала себе отчета, а во сне это всплыло, но у меня такое ощущение, да нет, я просто уверена, что пряжка у мистера Чарльза в кармане, и — да, я уверена — именно его мы видели с тобою во сне. Но мне, честное слово, плевать.

Ричард все больше и больше пугался, и он не решился ей сказать про черный шелковый платок и про приглашение Чарльза погулять среди дюн. Но что самое ужасное — в доме у них Чарльз пользовался исключительно белым, и Ричард уже и не знал точно, видел он тот черный платок или нет. И, глядя в сторону, он выдавил из себя:

— Кстати, Чарльз знает бездну интересных вещей. Мы с ним пойдем погулять с утра пораньше, если ты не против. Мне полезно пройтись перед завтраком.

— Ой, и я с вами, — сказала она.

Он встал в шесть часов, но Рейчел так разнежилась после вчерашней выпивки, что не могла подняться. Она поцеловала его на прощанье, и он ушел с Чарльзом.

Ричард провел тяжелую ночь. Ему снилось что-то, не передаваемое человеческими словами, но что-то смутное, страшное, и никогда еще с тех пор, как они поженились, не чувствовал он себя таким далеким от Рейчел. И он мучительно боялся этого крика. К тому же он продрог и ему хотелось есть. Жесткий ветер хлестал с гор в сторону моря, то и дело припускал дождь. Чарльз все молчал, покусывал травинку и шел быстрым шагом.

У Ричарда голова пошла кругом, и он сказал Чарльзу:

— Постойте минуточку, у меня что-то в боку колет. Они остановились, и Ричард, задыхаясь, спросил: