Эмиль Золя - Истина

— Извѣстно ли вамъ, мой другъ, что противъ Фаустена существуютъ серьезныя улики; его, вѣроятно, вскорѣ арестуютъ. Не опасаетесь ли вы запутаться въ этой исторіи?

Бывшій сторожъ молча, съ опущенной головой, внимательно выслушалъ всѣ доказательства.

— Признайтесь, — вы узнали его? — спросилъ Маркъ, изложивъ всѣ свои доводы.

— Какъ я могъ его узнать, господинъ Фроманъ? У Фаустена нѣтъ бороды, и носитъ онъ всегда фуражку; а тотъ человѣкъ былъ съ большой бородой, и на головѣ у него была шляпа.

Это утверждала и Роза; до сихъ поръ эти подробности не были разъяснены.

— О! Представьте себѣ, что онъ надѣлъ фальшивую бороду и захватилъ чужую шляпу?! Вѣдь онъ обратился къ вамъ со словомъ «глупецъ;» вы навѣрное узнали его по голосу?

Марсулье уже поднялъ руку, готовый отречься отъ своего показанія и поклясться, что человѣкъ не произнесъ ни слова, но онъ не въ силахъ былъ это сдѣлать, встрѣтивъ ясный, твердый взглядъ Марка. Въ сущности Марсулье былъ честный человѣкъ, и въ немъ проснулась совѣсть; онъ не рѣшился совершить скверный поступокъ — дать ложную клятву изъ глупаго тщеславія.

— Я прекрасно знаю, — продолжалъ Маркъ, — что вы были съ Фаустеномъ въ хорошихъ отношеніяхъ, и что онъ нерѣдко обзывалъ васъ глупцомъ, когда вы противились быть съ нимъ заодно въ какой-нибудь неблаговидной продѣлкѣ; онъ не понималъ вашихъ честныхъ побужденій и ругался, пожимая плечами…

— Да, да, это бывало, — согласился Марсулье: — онъ часто называлъ меня глупцомъ, такъ что я наконецъ обижался.

Поддаваясь уговорамъ Марка, который старался ему объяснить, что запирательство можетъ набросить тѣнь подозрѣнія на участіе его самого въ этомъ дѣлѣ, Марсулье наконецъ во всемъ признался, руководствуясь какъ добрыми побужденіями, такъ отчасти и трусостью.

— Ну, да, господинъ Фроманъ, я узналъ его. Никто, кромѣ него, не крикнулъ бы мнѣ «глупецъ»; я узналъ его по голосу. Ошибиться я не могъ, — слишкомъ часто мнѣ приходилось слышать отъ него это слово… Я также увѣренъ, что у него была привязная борода, которую онъ оторвалъ на бѣгу и сунулъ въ карманъ, такъ какъ люди, встрѣтившіе его на Большой улицѣ, замѣтили, что на головѣ у него была шляна, но всѣ въ одинъ голосъ утверждаютъ, что онъ былъ безъ бороды.

Маркъ горячо пожалъ руку Марсулье, обрадованный его искренностью.

— Я былъ увѣренъ, что вы — честный человѣкъ, — сказалъ онъ ему.

— Честный человѣкъ… да… конечно… Видите ли, господинъ Фроманъ, я — ученикъ господина Жули, и хотя давно кончилъ школу, но не забылъ его уроковъ; когда учитель сумѣетъ внушить ученикамъ любовь къ истинѣ — его слова не забываются; иногда готовъ бываешь сказать неправду, но вся душа возмущается, а разумъ подсказываетъ не вѣрить всякимъ небылицамъ, которыя распускаются злонамѣренными людьми. Повѣрьте, я самъ не свой съ тѣхъ поръ, какъ случилась эта исторія, но что прикажете дѣлать, — у меня нѣтъ другого источника существованія, какъ мое мѣсто церковнаго сторожа, и я поневолѣ долженъ былъ потакать друзьямъ моего дяди Филиса.

Марсулье замолчалъ, махнувъ рукой, а на глазахъ его показались слезы.

— Теперь я увѣренъ, что меня прогонятъ съ мѣста, и мнѣ придется околѣвать съ голоду на улицѣ.

Маркъ успокоилъ его, обѣщаясь найти ему другое занятіе, послѣ чего поспѣшилъ къ Терезѣ, чтобы успокоить ее добытыми результатами; теперь невинность Франсуа будетъ несомнѣнно доказана. Вотъ уже двѣ недѣли, какъ Тереза проводила дни и ночи у постели Розы, непоколебимая въ своей увѣренности, что мужъ ея не могъ сдѣлать такого гнуснаго поступка; тѣмъ не менѣе сердце ея болѣло и душа страдала отъ неизвѣстности, гдѣ онъ находится, хотя всѣ газеты прокричали объ этомъ случаѣ, и онъ не могъ не знать о несчастіи. Дѣвочка понемногу поправлялась; она вставала съ постели и могла уже шевелить рукой, но Тереза продолжала мучиться, не говоря никому ни слова о своихъ тревогахъ. Почему не возвращался Франсуа? Какъ могъ онъ не интересоваться судьбою Розы? И вотъ, въ ту минуту, когда Маркъ передавалъ ей о своей бесѣдѣ съ Марсулье, у Терезы вырвался радостный крикъ: въ комнату вошелъ Франсуа. Наступила потрясающая сцена; супруги сказали другъ другу лишь нѣсколько словъ, и все разъяснилось.

— Ты не повѣрила, Тереза, что я могъ это сдѣлать?

— Нѣтъ, Франсуа, клянусь тебѣ!

— До сегодняшняго утра я ничего не зналъ; случайно мнѣ попалъ въ руки нумеръ старой газеты, я и началъ читать ее отъ скуки, — я былъ такъ одинокъ и тосковалъ, — и вдругъ я прочелъ ужасную вѣсть и сейчасъ же поспѣшилъ сюда. Какъ здоровье Розы?