Эмиль Золя - Истина

И вотъ въ то время, какъ судебное слѣдствіе шло своимъ чередомъ и употребляло всѣ усилія для раскрытія таинственнаго преступленія, случилось невиданное еще зрѣлище: простые граждане стремились по собственному почину помочь раскрытію истины; всякій охотно высказывалъ свои предположенія, говорилъ все, что онъ зналъ или слышалъ, чувствовалъ или понималъ. У всѣхъ просвѣщенныхъ знаніемъ умовъ явилась естественная потребность способствовать торжеству справедливости: всѣ точно боялись, какъ бы не свершилась опять какая-нибудь вопіющая ошибка. Одинъ изъ членовъ семьи Бонгаровъ явился и заявилъ, что въ тотъ вечеръ, когда совершено было покушеніе, онъ встрѣтилъ недалеко отъ ратуши человѣка, очень встревоженнаго, который поспѣшными шагами уходилъ съ площади Капуциновъ; этотъ человѣкъ не былъ Франсуа. Одинъ изъ Долуаровъ принесъ спичечницу съ фитилемъ, какія употребляютъ курильщики; по его мнѣнію, ее могъ выронить изъ кармана преступникъ, — Франсуа же не курилъ. Одинъ изъ Савеновъ передалъ разговоръ двухъ старухъ, который случайно подслушалъ; изъ ихъ словъ онъ заключилъ, что виновнаго слѣдуетъ искать среди знакомыхъ Марсулье, который проболтался, вѣроятно, этимъ ханжамъ, желая угодить ихъ любопытству. Но самую большую услугу оказали сестры Ландуа, владѣтельницы лавки на Большой улицѣ; онѣ выказали много доброй воли и проницательности. Эти сестры были ученицами мадемуазель Мазелинъ и, какъ всѣ ея воспитанницы, были проникнуты любовью къ истинѣ и справедливости; впрочемъ, большинство добровольныхъ защитниковъ Франсуа принадлежало къ ученикамъ свѣтской школы, которые развивались подъ вліяніемъ Марка, Жули и Жозефа. Сестрамъ Ландуа пришла мысль просмотрѣть книгу, въ которой записывались имена покупателей ихъ лавки; въ отдѣлѣ платковъ онѣ вскорѣ нашли имя Франсуа, но нѣсколько дней спустя былъ помѣченъ другой покупатель, пріобрѣвшій такіе же платки съ мѣткой Ф: это былъ Фаустенъ Рудиль, братъ Колетты, съ которой бѣжалъ Франсуа. Это показаніе сестеръ послужило первымъ шагомъ къ раскрытію истины, первымъ лучомъ, который помогъ освѣтитъ это темное дѣло.

Фаустенъ какъ разъ уже двѣ недѣли тому назадъ лишился мѣста сторожа въ имѣніи Дезирадѣ, которое перешло въ собственность города Мальбуа и сосѣднихъ общинъ. Здѣсь рѣшено было устроить громадный дворецъ для народа; помѣстье отнынѣ принадлежало всѣмъ сосѣднимъ жителямъ, простымъ рабочимъ, бѣднякамъ, ихъ женамъ и дѣтямъ; трудящійся народъ могъ теперь пользоваться паркомъ, отдыхать подъ чудными деревьями, среди фонтановъ и статуй. Такимъ образомъ рушилась надежда отца Крабо устроить здѣсь конгрегацію братьевъ; не суровые монахи, а бодрый, трудящійся народъ будетъ пользоваться всѣмъ великолѣпіемъ чудной Дезирады; невѣсты будутъ гулять здѣсь съ женихами, матери — слѣдить за играми дѣтей, старики — наслаждаться вполнѣ заслуженнымъ покоемъ; всѣ они наконецъ добыли себѣ право вкушать радости жизни, которыхъ прежде были лишены. Фаустену, приверженцу клерикаловъ, пришлось покинуть мѣсто, и онъ слонялся по Мальбуа, сердитый, раздраженный своею неудачею; не желая выказать истинную причину своего гнѣва, имъ обрушивалъ свое негодованіе на сестру Колетту, безнравственный поступокъ которой бросалъ тѣнь на его добродѣтельную личность. Люди удивлялись такой внезапной строгости, такъ какъ до сихъ поръ между братомъ и сестрой не происходило разногласій, и онъ охотно занималъ у нея деньги, когда только къ тому представлялся случай. Не происходилъ ли его гнѣвъ именно оттого, что Колетта исчезла какъ разъ въ то время, когда онъ потерялъ мѣсто и нуждался въ ея помощи? А можетъ быть, онъ просто игралъ комедію, прекрасно зная, гдѣ она находится, и дѣйствуя въ ея интересахъ? Подробности были не выяснены, но самъ Фаустенъ, благодаря открытію сестеръ Ландуа, привлекъ на себя всеобщее вниманіе; поступки, слова не проходили незамѣченными. Въ одну недѣлю слѣдствіе значительно подвинулось впередъ.

Прежде всего подтвердились показанія Бонгара. Многія лица теперь заявили, что они также припоминаютъ свои встрѣчи на Большой улицѣ съ человѣкомъ, который шелъ, оглядываясь, — очевидно, встревоженный тѣмъ, что происходило около школы; этотъ человѣкъ былъ Фаустенъ: они теперь убѣждены, что встрѣтили именно его. Спичечница, найденная Долуаромъ, по свидѣтельству многихъ, принадлежала тоже ему, ее видѣли у него въ рукахъ. Объяснился и смыслъ того разговора, который услыхалъ Савенъ, такъ какъ Фаустенъ и Марсулье были большими пріятелями, и онъ легко могъ о томъ проговориться. Маркъ съ напряженнымъ вниманіемъ слѣдилъ за ходомъ слѣдствія, и вскорѣ для него все стало яснымъ. Онъ принялъ на себя лично переговорить съ Марсулье, поведеніе котораго съ самаго начала внушало ему подозрѣніе. Онъ вспоминалъ его сконфуженный видъ въ ту минуту, когда встрѣтился съ нимъ послѣ бѣгства виновнаго въ покушеніи. Почему онъ такъ неохотно отдалъ платокъ? Почему выказалъ такое изумленіе, услыхавъ слова Розы, что человѣкъ, который на нее бросился, былъ ея отецъ? Почему онъ такъ смутился, когда Тереза открыла комодъ и вынула платки? Марка особенно поразило слово «глупецъ», которое было сказано сторожу убѣгавшимъ человѣкожъ, и которое Марсулье повторилъ въ первую минуту растерянности. Теперь такое восклицаніе легко было объяснить: оно было сказано съ досады пріятелю, который имѣлъ неосторожность своимъ появленіемъ испортить дѣло. Маркъ отправился къ Марсулье.